"Патриция Хайсмит. Тот, кто следовал за мистером Рипли ("Мистер Рипли" #04)" - читать интересную книгу автора

перебить тягостное впечатление от рассказа Фрэнка, Том включил приемник.
Его поразило самообладание Фрэнка. Другой на его месте вряд ли смог бы
без истерики рассказать все до конца. Может быть, свой первый шок он уже
пережил раньше - либо еще дома, в Мэне, либо в Лондоне, или, может, в домике
у мадам Бутен, где, лежа в одиночестве и без сна, дрожал от ужаса перед
неминуемым разоблачением? Или несколько слезинок, которые он обронил перед
ланчем, - это все, что потребовалось, чтобы пережить содеянное? В Нью-Йорке
найдется немало мальчишек и девчонок не старше десяти, которые либо бывали
свидетелями убийств, либо сами принимали участие в бандитских схватках со
смертельным исходом, - и все это не вызывало у них никаких всплесков эмоций,
но Фрэнк явно не из их числа.
"Чувство вины, испытываемое им, обязательно должно как-то проявиться, -
думал Том, - и не обязательно это проявление должно стать зеркальным
отражением, иллюстрацией прожитого. Оно может принять самую странную форму,
иногда неожиданную не только для окружающих, но и для самого человека".
Тому почему-то расхотелось слушать радио, и он спустился на кухню, к
мадам Аннет, которая была занята довольно неприятным делом: опускала живого
лангуста в огромный кипящий котел. Том увидел, как она поднесла шевелящего
клешнями моллюска к струе пара, и замер на пороге, жестом показав, что
предпочитает переждать этот процесс вне кухни.
Мадам Анкет понимающе улыбнулась: с подобной реакцией Тома она
сталкивалась не впервые. Неужто моллюск действительно протестующе зашипел,
или это лишь показалось Тому? И не последний ли его предсмертный яростный
писк ударил сейчас по чутким слуховым рецепторам его нервной системы?! И где
этому обреченному существу привелось проводить свою последнюю ночь, потому
что мадам Аннет наверняка купила его у владельца рыбного фургона еще вчера?
Лангуст был большой - не чета маленьким своим собратьям, которые тщеславно
извивались, подвешенные вниз головой в холодильном шкафу...
Услышав, что крышка кастрюли захлопнулась, он, чуть склонив голову,
снова вошел в кухню.
- У меня ничего особо важного, мадам Аннет, я лишь хотел...
- Ах, месье Тома, - воскликнула мадам, - вы всегда так переживаете
из-за этих лангустов, да и не только из-за них - даже из-за людей, а? - И
она прыснула со смеху. - Я рассказываю об этом своим подружкам - Женевьеве и
Мари-Луизе.
Так звали ее товарок, которые служили в домах местной знати. Мадам
Аннет встречалась с ними, когда производила закупки. Иногда они собирались
вместе - особенно когда по телевизору показывали что-нибудь интересное, -
телевизоры были у всех.
- Видно, я желтопеченочник. - Том сказал это по-французски и понял, что
его вольный перевод неудачен. По-английски идиома, обозначающая человека
чересчур чувствительного, слабовольного, буквально переводится как
"желтобрюшник" или "бледнопеченочник". Ай, ладно - сойдет и так. - У нас
ожидается еще один гость, правда только на один день - воскресенье, в
понедельник утром он уедет. Я привезу его около восьми тридцати, прямо к
ужину, и помещу в комнату, где сейчас живет молодой человек. Сам проведу
ночь у жены, а Билли займет мою комнату. Утром я вам еще об этом напомню.
Про себя он знал, что в напоминании мадам Аннет не нуждается.
- Хорошо, месье. Он тоже американец?
- Нет, европеец, - сказал Том. Он почувствовал запах вареного лангуста