"Дональд Гамильтон. Группа ликвидации (Мэттью Хелм)" - читать интересную книгу автора

на резинке. Но что отличает джентльмена в наше время, мой старик не
удосужился мне разъяснить. Для него это отличие и так было очевидным.
Мужчина, оказавшийся передо мной - неважно, джентльмен или нет, - был из
тех ребят, которые заставляют вас инстинктивно задуматься, сумеете ли вы
совладать с ними голыми руками или придется вытаскивать кастет. Не хочу
сказать, что он сразу же мне не понравился. Просто от него исходила та
агрессивная энергия силы, от которой другим мужчинам и приходят на ум
такие мысли. Самое занятное, что где-то мы уже встречались. Хотя я не смог
сразу вспомнить где, я понял это по тому взгляду удивленного узнавания,
которое на мгновение вспыхнуло в его желтоватых глазах.
- Мистер Хелм, - сказала девушка с мундштуком. - Познакомьтесь с мистером
Веллингтоном. Джим, это Мэтт Хелм.
Мы пожали друг другу руки. Его рукопожатие на удивление оказалось почти
вялым - таким бывает рукопожатие человека, знающего силу своих ладоней и
потому не щеголяющего ею. Один - ноль в его пользу: такая сдержанность
выгодно дополняла его мужественную внешность.
- Лу сказала, что вы фотограф.
- Верно.
- Когда-то я и сам фотографировал - очень увлекался! В нашем фотоклубе в
Балтиморе я завоевал кучу призов. Но, конечно, все это не идет ни в какое
сравнение с работой профессионала вроде вас... Ну, а теперь я вас оставлю,
поговорите о делах. Пока, Лу!
Он отпустил мою руку и направился к двери - вот тут-то я его и вспомнил.
Это было во время войны, ночью. Ко мне на летное поле привели могучего
паренька и сказали, что раз я отправляюсь на задание в одиночку и в
самолете полно свободного места, то если я не возражаю, они бы хотели
сэкономить время и горючее и не гонять самолет туда-обратно лишний раз. Он
не был одним из наших - из Управления стратегических операций или из
других подразделений - и мне вовсе не улыбалось, чтобы какой-то чужак знал
район моей выброски, но что я мог сделать?
Никто не удосужился нас представить друг другу. Впрочем, там мы все были
безымянные - мы были только грузом, который надо доставить на место. Мы
обменялись с пареньком рукопожатием, тем дело и кончилось. Тогда этот юный
амбал чуть не сломал мне пальцы (ясное дело: с тех пор он выучился хорошим
манерам). Потом объявили, что самолет готов к вылету, и он направился к
взлетной полосе с агрессивной готовностью футболиста-громилы, который
может снести любые тумаки и удержаться на ногах...
То, что произошло потом в ту ночь, я помню очень хорошо. За время полета
над Ла-Маншем мы не проронили ни слова. У нас были разные задания, и мы
чувствовали себя как два пассажира такси, которым предстоит проехать
вместе несколько кварталов, а я, как обычно, все думал, раскроется ли мой
парашют, и суждено ли мне, приземлившись, попасть прямо к чертям на
сковородку и изжариться заживо. Он был занят своими мыслями - вероятно,
того же рода. Он даже не пожелал мне удачи, когда иве пришла вера рыгать,
но я не обиделся. В нашей организации не било этих сентиментальных
традиций и примет, и более того, у нас, как и у охотников, считалось даже
невежливым желать удачи при расставании.
- Ну, пока, приятель, - сказал он мне тогда. Я всегда терпеть не мог
людей, которые называют меня "приятель", и я просто кивнул ему в ответ и
выпрыгнул во тьму. Черт с ним. Если тебе хочется закорешиться с первым