"Яныбай Хамматович Хамматов. Золото собирается крупицами " - читать интересную книгу автора

- Если не горит, не мучайся. Там, на карнизе, есть еще шесть спичек,
возьми одну. - Сайдеямал вздохнула: - Если аллах будет милостив к нам, даст
еще...
Хисматулла поджег спичкой тоненькую лучинку. Когда один конец ее сгорел
и обуглился, он перевернул лучинку другим концом. Темнота отступила в углы,
землянка залилась слабым светом.
Теперь можно было разглядеть деревянные нары, где лежала на кошме
больная мать, небеленый чувал, очаг и земляной пол. Потолок почернел от
дыма, окно, затянутое брюшиной, и в полдень не пропускало много света, а в
ночной темноте сливалось со стенами.
Хисматулла достал чашку с лапшой и принялся за еду. Дым лучины ел
глаза.
- Лапша вкусная?
- Да, - Хисматулла, не донеся ложку до рта, положил ее обратно в
миску. - Ты опять не ела? Даже не попробовала?
- Ешь, сынок, ешь. Я не голодная...
- Нет, я же знаю, что голодная, всегда ты так! На, доешь хоть, что
осталось, - Хисматулла встал и отнес чашку матери. - Ну, хоть немного...
Мать попробовала лапшу и подвинула миску сыну.
- Ты же не наелся. Не думай обо мне, я дома, мне гораздо меньше надо, а
ты работаешь. Вправду хорошая лапша? Это Гульямал принесла. Ой, алла, опять
этот живот! О-ой, за что мне такая напасть?.. Видно, уж недолго осталось
мучаться на этом свете...
Сайдеямал задумалась и примолкла. Всю жизнь прожила она в этом доме, и
каждая вещь здесь напоминала ей мужа и молодость. Правда, раньше, при муже,
все было иначе - каждый день, весело потрескивая, горел огонь в чувале, у
огня сушились мокрые каты* и маленькие детские лапти - сабата, в котле
булькала похлебка. Раз в неделю Хуснутдин приезжал с выгона, где пас байских
лошадей, и Сайдеямал старалась пораньше окончить стирку и развесить на
изгороди платья Хуппинисы, первой жены бая, и ее красивые, расшитые цветным
шелком рубашки, чтобы подольше побыть с мужем. В субботу, чуть па дороге
слышался конский топот, четыре черные головки, четыре пары черных, как
уголь, глазенок, четыре пары босых загорелых ног - четверо ее сыновей
выскакивали из дому и мчались к воротам:
______________
* Обувь

- Атай! Атай!
Муж нарочито медленно слезал с лошади, оглядывал двор и вдруг хватал
того из сыновей, который стоял поближе, и подбрасывал высоко в воздух:
"Аха..."
Кто мог думать, что несчастье так скоро придет в ее дом? Все ночи, пока
Хуснутдин метался в бреду на нарах, Сайдеямал не спала - то прикладывала
мокрую тряпку к его горячей голове, то подавала питье, но не прошло и
недели, как мулла пришел читать над мужем погребальную молитву...
Оставшись с четырьмя ребятишками, мал мала меньше, Сайдеямал познала
всю горькую тяжесть нужды. Она работала втрое больше прежнего и не
гнушалась, как раньше, объедками с байского стола, но голод не пощадил ее
детей. Она проводила на кладбище двоих, третьего, уже взрослого и женатого,
и, может быть, поэтому так боялась за последнего, самого младшего, который