"Яныбай Хамматович Хамматов. Золото собирается крупицами " - читать интересную книгу автора

Когда-то и сама Сайдеямал была, как эта березка, беззаботна и весела,
но теперь даже трудно поверить, что она была молодой и красивой, что ею
любовались все. Любовались до тех пор, пока бай не надругался над нею. Но и
потом, когда к ней пришла любовь и дети и душевные раны ее затянулись, как
ожоги на молодом теле, она была счастлива и готова была одарить своим
счастьем всех, кто был обделен и обездолен. Она приходила на помощь каждому,
как могла утешала, отдавала все, что имела, но годы, и нужда, и ушедшие один
за другим в могилу и муж и трое детей, казалось, навсегда лишили ее радости.
Теперь она жила давно не своей жизнью, а жизнью сына, с тревогой
всматриваясь в его лицо, стоило ему появиться в доме, искала на нем следы
радости или печали. Но часто его лицо не говорило ей ни о чем, и Сайдеямал
терялась и пугалась, словно таилось за этой замкнутостью что-то неведомое и
опасное и для сына, и для нее самой...
Выбрав место почище, где вода не была такой мутной, Сайдеямал
подоткнула подол, забрела по колено в речку и стала полоскать белье. Оно
лежало ворохом на камне, а чистое, отжав, она бросала снова в корзину. Рукам
от холодной воды сразу полегчало, после отдыха не так болела спина, и
Сайдеямал сильными рывками била мокрым полотном по воде, струя вытягивала по
течению белоснежные полотнища, за ними сочились голубоватые мыльные полосы,
похожие на разлившееся в реке молоко.
Все было бы хорошо, если бы он не скрывал, что у него на душе, - думала
она, привычными и размеренными движениями разворачивая тяжелые жгуты
белья. - Ворочается на своей постели и вздыхает, как старик. Может, кто-то
уже поселился в его сердце, а он не сознается ни той, которая заняла свое
место, ни своей родной матери. Молчит, и все. А молчание ложится на сердце
как камень - его просто так не сбросишь, не столкнешь Но если у него есть
кто-то на примете, почему он не собирает калым? Почему не бережлив? Где же
он найдет невесту, чтобы ее отдали без калыма?
Текла мимо река, обмывая босые ноги, но думы не иссякали, а словно
прибавлялись от тревоги.
Но вот она бросила последний отжатый комок белья, вытерла подолом
вспотевшее лицо, хотела было еще присесть и отдохнуть, но солнце уже спешило
спрятаться за Карматау, и надо было торопиться. Нужно было еще засветло
развесить белье байских жен, дорогое белье из белого батиста, развесить,
ничего не повредив, не оставив на рубашках и сорочках случайного пятнышка.
Тогда беды не оберешься - и мало дадут за работу, а то и вовсе откажут и уже
нельзя будет брать белье в стирку и прирабатывать что-то к заработку сына. А
ведь на одни его деньги не проживешь.
Она не заметила, как вернулся Хисматулла и уже вешала последние вещи на
веревку, когда увидела его понуро сидевшим на пороге.
- Встань сейчас же, Хисмат! - сказала Сайдеямал. - Ты что забыл? Кто
сидит на пороге, тот никогда не разбогатеет...
Сын поднял голову, усмехнулся, и глаза у него были усталые и печальные.
- Мы никогда не будем богатыми, мать, - тихо сказал он и поднялся. -
Хлеб у нас есть?
- Новую квашню я не заводила - соскребла со стенок и замесила лепешку,
чтоб завтрашнему хлебу дорогу не перебивать, да пошлет нам его аллах!
В землянке уже начинало темнеть, синие тени ложились на чувал,
собирались в углах.
Сайдеямал налила в измятый медный самовар воды, бросила в трубу