"Яныбай Хамматович Хамматов. Золото собирается крупицами " - читать интересную книгу автора

друг с другом, тогда она прокляла их и сказала: будьте птица ми сак и сук,
летите из родного гнезда и ищите друг друга по всему белому свету - и
кричите напрасно, зовите один другого... Вот с тех пор и летают эти птицы,
старший, Сак, сказывают, умер, а младший все зовет его. - Хуснутдин
приподнял голову и прислушался к голосу птицы, неутомимо взывавшей в чаще. -
Слышишь? Сак-сак-сак. Мать ругала нас с братом за то, что деремся, а теперь
ушел Халфетдин на службу и не вернулся, а я, как птица, все жду и жду его...
- Не дури себе голову, - Хажисултан хмыкнул. - Кто-то придумал, а ты
всему веришь...
- А как же не верить, если так было и если я сам так чувствую...
Хажисултан больше не отвечал, притворился спящим, бредни Хуснутдина не
занимали его, он думал о своем - о тех людях, которых он приметил еще на
просеке и которые расположились на отдых где-то поблизости...
Хуснутдин подбросил еще веток в костер и, подложив под голову круглое
полено, улегся под арбой и вскоре, устав, видимо, от долгой дороги и жаркого
дня, тоже захрапел.
Тогда Хажисултан осторожно, боясь хрустнуть веткой, поднялся с земли,
распутал фыркающую в кустах лошадь. Тише, тише, - шептал он, поглаживая шею
лошади. Он вывел ее к тропе, вскочил верхом и стал спускаться по пологому
склону к реке. Перейдя вброд реку, он слез, привязал лошадь в тени
раскидистого тополя и, раздвигая заросли чигиля, двинулся в ту сторону,
откуда, просачиваясь сквозь гущу тьмы, робко мигал огонек костра. Он скоро
увидел арбу с поднятыми вверх оглоблями и в свете костра три скорчившиеся
фигуры. По-видимому, двое спали, а третий сидел, склонив голову, и дремал,
полуобняв ружье. Хажисултан вынул из-за пояса топорик и, сжав зубами нож,
пополз к начинающему слабеть костру. Колени его дрожали, а сердце стучало
так, что стук его, казалось, должен был слышать сидящий у костра часовой.
Преодолев десяток-другой шагов, Хажисултан замер, чтобы немного отдышаться,
потом снова пополз, оглушаемый ударами крови в висках и тяжело, как в силке,
толкавшимся сердцем. В последнюю минуту он подумал, что можно еще вернуться,
но темная, не подчиняющая рассудку сила бросила его вперед, и он со всего
размаха ударил обухом топорика караульщика. Тот свалился замертво. В два
прыжка Хажисултан очутился около второго, лежавшего к костру спиной, и
опустил топорик на него, и второй не вскрикнул, а лишь захрипел и вытянулся,
разогнул колени. Третий проснулся, видимо разбуженный шумом, спросонок
схватился за пистолет на боку, но не успел даже вцепиться в рукоятку, как
Хажисултан занес над ним нож и воткнул его в горло. Человек слабо охнул,
точно всхлипнул, и опрокинулся навзничь...
Хрипло дыша, Хажисултан оглядел поляну, мирно хрустевшую сеном лошадь
около арбы, не торопясь обшарил карманы убитых, собрал и запихал в мешок все
вещи и хотел было идти обратно, но тут послышались шаги, и он отскочил в
сторону, готовый убить любого, кто появится у костра. Когда на поляне
показался Хуснутдин, он спрятал топор и тоже вышел на свет.
- Зачем ты пришел сюда, кто тебя звал?- сердито крикнул он.
- Я спал, проснулся, а тебя нет, - ответил Хуснутдин. - Вот и пошел
поглядеть, не случи лось ли с тобой беды. - Но тут же, заметив валяющихся на
траве убитых, вскрикнул и в страхе попятился.
- Стой! Куда? Ни с места!- приказал Хажисултан и, видя, что Хуснутдин
не двигается, добавил: - Не отходи от меня, а то и сам умрешь! Видно, воры,
что этих убили, здесь неподалеку...