"Дэшил Хэммет. Дело Гейтвудов" - читать интересную книгу автора

этаже - и осмотрел ее вещи. Я обнаружил вагон любительских снимков - мужчин,
парней и девушек, а также груду писем разной степени интимности; подписи на
них предлагали богатейший ассортимент имен, фамилий и прозвищ, Я записал все
обнаруженные координаты. Всегда существует возможность, что один из адресов
приведет к лицу, послужившему приманкой. С другой стороны, кто-нибудь из ее
знакомых мог сообщить следствию что-то важное.
Вернувшись в агентство, я разделил адреса между тремя детективами,
которые - весьма кстати - сидели без дела и могли немного пошататься по
городу. Затем я связался по телефону с полицейскими, которым было поручено
это дело, О'Гаром и Тодом, и поехал в управление, чтобы встретиться с ними.
Там я застал также инспектора Люска. Вчетвером мы вертели факты так и эдак,
снова и снова анализировали предполагаемый ход событий, но без всякого
результата. Однако в одном все были согласны: мы не можем рисковать,
допустив огласку дела, и не можем предпринимать каких-либо явных действий,
пока девушка не вернется домой и не окажется в безопасности.
Полицейские при встрече с Гейтвудом попали в еще более тяжелую
передрягу, чем я: он непременно хотел передать прессе сведения о похищении
вместе с объявлением о награде, фотографиями и всем прочим. Он был
совершенно прав, когда доказывал, что это самый результативный способ
обнаружить похитителей, но он не задумывался над тем, чем это может угрожать
его дочери, если похитители окажутся особами достаточно беспощадными. А мне
среди этой публики как-то не приходилось встречать ягнят.
Я ознакомился с письмом, присланным Гейтвуду. Оно было написано
карандашом печатными буквами на линованном листке, вырванном из блокнота,
какой можно купить в любом писчебумажном магазине в любой точке земного
шара. Конверт тоже был самым обыкновенным, а адрес был написан такими же
печатными буквами и тоже карандашом. На почтовой марке был виден штемпель
"Сан-Франциско, 20 сентября, 21 час". Следовательно, оно было послано сразу
же после похищения. Письмо гласило:

"Мистер!
Ваша очаровательная дочурка в наших руках, и мы оцениваем ее в 50000
долларов. Приготовьте немедленно эту сумму стодолларовыми бумажками, чтобы
потом не было никаких фокусов, когда мы сообщим вам, каким способом передать
нам деньги.
Заверяем вас, что дело кончится скверно для вашей дочки, если вы не
выполните наши требования, или если вам придет в голову уведомить полицию,
или совершить какую-нибудь другую глупость.
50 тысяч - это малая часть того, что вы награбили, когда мы барахтались
за вас в грязи и крови во Франции. Но мы получим эти деньги.
Тройка"

Письмо отличалось двумя не совсем обычными моментами. Во-первых,
похитители не пытались - как они обычно это делают - создать впечатление,
что они малограмотны. Во-вторых, в тексте не замечалось сколько-нибудь
заметного усилия направить следствие на ложный путь. Хотя таким ложным путем
могло быть - но не обязательно - признание, что они - бывшие солдаты,
которые сражались во Франции. В письме был постскриптум:

"В случае, если вы не прислушаетесь к голосу рассудка, мы знаем, кто