"Кнут Гамсун. Пан" - читать интересную книгу автора

молчали, только тетерев токовал вдалеке, он токовал без умолку.
Я вышел из лесу и увидел перед собой двоих, они прогуливались, я нагнал
их; это оказалась йомфру Эдварда, я узнал ее и поклонился; с ней был
доктор. Пришлось показывать им ружье, они осмотрели мой компас, мою сумку;
я пригласил их к себе в сторожку, и они пообещались как-нибудь зайти.
Ну вот и вечер. Я пришел домой, развел огонь, зажарил птицу и поужинал.
Завтра снова будет день...
Повсюду тишь и покой. Я лежу и смотрю в окно. Лес в необычном уборе
заката. Солнце уже зашло и оставило на горизонте густой, застывший отсвет,
словно нанесенный алой краской. Небо везде чисто и открыто, я глядел в эту
ясную глубь, и мне словно обнажилось дно мира, и сердце стучало и
стремилось к этому голому дну, рвалось к нему. Ну почему, почему, думал я,
горизонт одевается по вечерам в золото и багрянец, уж не пир ли у них там,
наверху, роскошный пир с катаньем по небесным потокам под музыку звезд. А
ведь похоже! И я закрываю глаза, и вот уже я с пирующими, и мысли мои
мелькают одна за другой и путаются.
Так прошел не один день.
Я бродил и смотрел, как тает снег, как трогается лед. Часто, когда дома
у меня хватало еды, я даже не разряжал ружья, я просто гулял, а время все
шло и шло. Всюду, куда ни оглянешься, было на что поглядеть, что
послушать, с каждым днем все потихоньку менялось, даже ивняк и
можжевельник и те затаились и ждали весну. Сходил я и на мельницу, она
пока была под ледяной коркой; но земля вокруг утопталась за множество лет
и ясно показывала, что сюда приходят люди с тяжелыми мешками зерна. И я
словно бы потолкался тут среди людей в ожиданье помола, а на стенах во
множестве были вырезаны буквы и даты.
Вот так-то!



5

Что ж, писать и дальше? Нет, нет. Разве что немного, для собственного
удовольствия, да и просто время скоротаю, рассказывая, как два года назад
настала весна и как глядело все кругом. Земля и море чуть-чуть запахли,
сладко запахло прелью от лежалой листвы, и сороки летали с прутиками в
клювах и строили гнезда. Еще несколько дней, и ручьи вспенились, вздулись,
и уже над кустами суетились крапивницы, и рыбаки вернулись с зимних
промыслов. Две торговые баржи, доверху груженные рыбой, стали на якорь
возле сушилен; на островке побольше, где распластывали рыбу для сушки,
закипела жизнь. Мне все было видно из моего окна.
Но до сторожки гвалт не доносился, и ничто не нарушало моего
одиночества. Случалось, пройдет кто-нибудь мимо; мне встретилась Ева, дочь
кузнеца, на носу у нее выступили веснушки, совсем немного.
- Куда ты? - спросил я.
- По дрова, - ответила она тихо. В руке у нее была веревка. На Еве
опять был белый платок. Я посмотрел ей вслед, но она не оглянулась.
И снова пошли день за днем, и я никого не видел.
Весна ударила дружнее, лес повеселел; очень меня забавляли дрозды, они
сидели на макушках деревьев, пялились на солнце и горланили; иной раз я