"Марк Харитонов. Способ существования (Эссе)" - читать интересную книгу автора

верности отжившему допотопному наименованию" и "бесследно раствориться
среди остальных".
Еврейство не как национальное чувство, а скорей как ощущение напря-
женности с окружением. В этом смысле евреем можно быть только среди
неевреев. Экзистенциальное измерение этой проблематики полнее других
обобщил Кафка. Макс Брод волен толковать многих его персонажей как ев-
реев, чувствующих себя чужаками среди других. Но ведь сам Кафка нигде
в прозе не упоминает даже слова еврей. Стоит только это представить,
чтобы ощутить, как все вдруг мельчает и становится частностью.
Зато эта тема естественно переплетается с темой избранничества,
пусть даже невольного, нежеланного, как от рождения унаследованное
клеймо, с темой личности и толпы, противостояния, которое вряд ли при-
носит счастье, но способно духовно возвысить, и с темой приспособлен-
чества, когда тянет стать неотличимым от большинства.
"Гетто избранничеств", - сказала об этом Марина Цветаева. "В сем
христианнейшем из миров поэты - жиды".
Жиды - потому что поэты. Поэты - потому что жиды.
(Хотел бы я, между прочим, знать: когда Пушкин видел у прихотливых
сановников слуг-арапчат - вглядывался ли он в них с особым, не как у
других, интересом? вздрагивало ли у него сердце при мысли о странном
родстве? Свидетельств об этом нет и, наверное, быть не может - он сам
бы себе в этом не признался.
Но негритянская кровь предков была ему, видимо, не совсем все-таки
безразлична. Когда любой подлец мог тебя попрекнуть тем, что твой пра-
дед был куплен за бутылку рома, это создавало то самое напряжение, по-
эт откликался. О Гавриле Пушкине он упомянул мимоходом, а об арапе
Ганнибале начал писать роман. Уязвимость делает тоньше.)
Меня, к слову сказать, оскорбляли и как еврея, и как русского (в
Прибалтике и в Праге). А однажды в Крыму я едва разминулся с группой
парней, которые шли бить "москвичей". Тоже, считай, этнос.
Один герой у Борхеса "имел обыкновение порицать сионизм, который
превращает еврея в человека заурядного, привязанного к одной традиции
и одной стране, лишенного тех сложностей и противоречий, которые сей-
час обогащают его". Тоже известная тема.
Да, уж в этом смысле выбор теперь есть. Существование Израиля вроде
бы дает наконец возможность желающим стать такими, как все. Что, на-
верное, более естественно.
Только проблема-то ведь все равно останется. Хотя, возможно, она
будет обозначаться когда-нибудь другим именем.
1977-1988, 1994


В сторону мамы

Волосы моих дочерей, волосы моей мамы - наследственная красота
древней расы. Вдруг представил их прародительниц где-нибудь в Европе,
в Испании, и еще раньше, в Палестине, расчесывающих и украшающих такую
же вьющуюся гриву... увидел их зримо, и защемило сердце от ощущения
великой незримой связи во временах.
С маминой стороны у меня родственников практически нет. Отца ее,