"Марк Харитонов. Способ существования (Эссе)" - читать интересную книгу автора

Менделя, моего второго деда, убили в 1918 году. Кто - неизвестно. Одна
из тогдашних банд. Постучали в дверь, велели выйти и застрелили у ко-
лодца. Мама помнит, как его мертвого внесли в дом. Он считался знающим
лошадником, работал когда-то у помещика, а потом подрабатывал, где
мог, в основном на торфоразработках. После его смерти моя вторая ба-
бушка - ее звали Хая - кормила семью как портниха. Она шила нечто вро-
де пиджаков из так называемой "чертовой кожи" - плотной хлопчатобумаж-
ной ткани, получала за штуку 50 копеек. Но, будучи держательницей па-
тента, числилась лишенкой, это закрывало детям дорогу к высшему обра-
зованию. "Мне надо умереть, чтобы ты получила образование", - говорила
она маме.
Из рассказов мамы:
- Я училась в третьем классе, но уже репетировала - занималась с
дочерью местного мануфактурщика, владельца мануфактурной лавки. Она
была моя ровесница, но очень тупая. До сих пор помню рисунок материи,
которую он дал мне в уплату, на платье...
Я очень хорошо рисовала, у нас был замечательный учитель рисования.
Вообще были замечательные учителя. Столько лет прошло, а я всех помню.
И была прекрасная библиотека в школе, мы входили в нее, как в храм. А
к пианино я только подходила и смотрела, как играют другие. Меня не
учили.
Мама умерла в 1929 году, 36 лет, от стрептококковой ангины. Я толь-
ко что окончила школу. Отчим нас бросил, причем забрал все вещи, не
только свои, но и часть наших. И уехал в Киев. Я осталась с братом
Ароном и бабушкой. Бабушка испугалась, как бы у нас не пропало и ос-
тальное. Она собрала мамино приданое, несколько золотых вещей: мужские
золотые часы, золотую цепочку с дамскими часиками, два кольца, - за-
вернула все в узелок и дала спрятать моему дяде. А он был торговец.
Через два дня пришли к нему с обыском, за золотом. У него ничего не
нашли, а все наши золотые вещи забрали. Без протокола, потом следа не
могли найти. Я писала в Харьков, тогдашнюю столицу, что это вещи мои.
Как в воду канули. Их не было ни в каком протоколе, власть присвоила -
ищи свищи.
Меня устроили работницей на сахарный завод, помогали всем миром,
следили, чтоб я не работала больше четырех часов. Тогда за этим смот-
рели строго, профсоюзы много значили. Я уходила в половине шестого,
первая смена начиналась в шесть часов. Получала 14 рублей в месяц, и
как-то хватало на троих. Конечно, без бабушки мы бы не выжили, она
умела эти гроши превратить во что-то. Другие дети жили в семьях, но
меня им ставили в пример. Когда я вышла замуж, я впервые оказалась в
семье, это была моя семья. А брат Арон поступил в Киевский универси-
тет, на английский факультет. В 41-м их послали под Харьков убирать
урожай, там же дали оружие, и он пропал без вести. То есть погиб.
На фотографии 1928 года - миловидная нежная девушка с лучащимся
взглядом. Почему ей надо было пережить то, от чего избавлены другие в
мире? Зачем в гражданской войне она должна была потерять отца, а в
следующей брата, терпеть из года в год лишения? Сейчас оглядываешься:
как много страшного, нечеловеческого довелось пережить нескольким по-
колениям, сколько страхов, унижений, бедности, от которых избавлены
были обитатели более счастливых стран... Но мои родители тогда этого