"Марк Харитонов. Способ существования (Эссе)" - читать интересную книгу автора

человек в толпе, поддавшейся демагогии идеолога. Глупеет всякий, поз-
воливший идеологии подменить собственный ум, опыт, здравый смысл. Глу-
пеет человек, оказавшийся не на своем месте, занятый не своим делом.
А вообще в каждом из нас заложены, наверное, зачатки всех мыслимых
человеческих свойств. (Писатель - тот уж просто обязан знать любую че-
ловеческую слабость по самому себе.) В заскоках воображения ты спосо-
бен видеть себя насильником, тираном, вором, предателем - да кем угод-
но. И если не становишься им, то просто ли потому, что не представи-
лось возможностей?
(Так можно приставить к туловищу одного существа голову другого и
ноги третьего, тогда возникнет химера, гротеск, отвечающий комбинатор-
ной способности человеческого ума. Но любой ли поворот в любой ли
судьбе можно вообразить? Или зародыш судьбы до какой-то степени уже
заключен во внутренней сути, в структуре личности каждого? - а обстоя-
тельства лишь позволяют или не дают ей реализоваться?)
Известен эксперимент, показывающий, что определенный (весьма не-
большой) процент подопытных животных реагирует на чужие страдания и
стремится их прекратить. Животные способны и к самопожертвованию ради
других; эта способность генетически запрограммирована, она служит сох-
ранению рода - только ею тоже не все наделены в равной мере.
Люди от природы бывают более или менее чувствительны, совестливы,
агрессивны. Даже, может быть, более или менее предрасположены к
счастью. И попробуй пойми почему.
Не это ли чувство внутренней предрасположенности заставляет нас с
интересом прислушиваться к версиям о прошлых существованиях. "Кем вы
были в прошлом рождении?" - кому-то, возможно, показалось бы не лишним
дополнить анкету и таким вопросом.
1988-1994


Пристрастия

Ваш любимый писатель?
Даже если бы я не называл имен, мои пристрастия будут очевидны из
всего, что здесь написано. Ну, конечно, Мандельштам, Платонов, Фолк-
нер. Конечно же Пушкин, Гоголь, Достоевский...
Но почему, интересно, выходит: если Достоевский - то уже не Толс-
той?
Сопоставление - и почти неизбежное противопоставление этих имен
давно стало общим местом. Это уже как тест, говорящий не столько о
классиках, сколько о самом пишущем: по характеру предпочтений можно
судить о некоторых свойствах личности.
(Так, почему-то парами существуют для нас, кстати, Пастернак и Ман-
дельштам, Цветаева и Ахматова. Или у немцев Гете и Шиллер.)
В разные годы для меня больше значил то один, то другой. Достоевс-
кого я просто узнал позже, уже в институтские, сравнительно зрелые го-
ды. До этого он у нас просто не издавался. Может, потому я обращаюсь к
нему теперь чаще и нахожу в нем для себя больше.
Может, мне оказалось ближе мироощущение человека без семейного прен
дания. А может быть, дело в том, что при всем величии Толстого он