"Марк Харитонов. Способ существования (Эссе)" - читать интересную книгу автора

обнародования она перестает быть истинной правдой. Достоевский глубоко
это почувствовал на примере Ставрогина. Истинная правда целостна; вся-
кая исповедь выхватывает, высвечивает лишь малую частность ее; всякий
наш поступок, не говоря уже о помыслах, может быть понят лишь в сово-
купности со множеством других. Сам Достоевский о себе не пробовал так
рассказывать - и потому мы знаем о нем куда больше. Мы глубже и полно-
ценней узнаем Толстого по его романам, чем по его "Исповеди". Жизнен-
ной цельности не охватишь анализом, тут возможен лишь образ, который
бывает неисчерпаем.
Перед судом искусства каждый заранее оправдан - не в юридическом, в
высшем смысле: уже тем, что он здесь принят, понят, помещен на свое
место в вечности.
Конечно, пишущий выдает себя сплошь и рядом, даже когда говорит
вовсе не о себе, даже если пытается замести следы, оправдаться, сбить
с толку, напустить тумана. Дошлый аналитик в конце концов поймает его
на оговорках, словечках, пристрастиях. И даже иногда, глядишь, угадает
- попадет в точку. Хотя чаще наговорит такой чепухи, что уши вянут.
Вот ведь как: пока не начал разбираться в причинах, вызывающих к
жизни рассказы о себе, все представлялось проще. Один рассказывает,
другой слушает. Люди всегда этим занимались, и очень охотно. Возможно,
каждому следовало бы написать историю своей жизни.
Хотя если представить, что каждый действительно начнет рассказывать
о себе, - что делать с этим потоком? Кто будет читать? Когда все гово-
рят - найдутся ли слушающие?
Что может сделать наши воспоминания интересными для других? Подроб-
ности ушедшей жизни, истории, живой воздух времени. Каждая жизнь - мо-
дель жизни общей; описывая себя, мы описываем эпоху. Самые простые,
житейские свидетельства бывают в истории самыми драгоценными.
А что делает некоторые из них значительными? Значительность личнос-
ти, судьбы, глубина взгляда на мир, сила мысли. Ведь и в писателе
главное - его человеческая сущность.
Особ статья - воспоминания о знаменитостях. О них и сплетня заман-
чива. Как заметил наш гений, великого человека особенно соблазнительно
увидеть "на судне". Но, кроме того, о знаменитом человеке мы знаем
что-то и помимо воспоминаний: его произведения, например. У нас уже
есть какой-то цельный образ, подобный художественному, и частности
вписываются в него как художественные подробности.
Личность писателя нам интересна еще и как инструмент, преображающий
мир в строки, творящий для нас свой, небывалый мир. Здесь особенно
наглядно таинство взаимопроникновения жизни и духа.
Как эти люди представительствуют от имени жизни, если даже их жи-
тейские перипетии и любовные истории кажутся нам близкими!
Я - голос ваш, жар вашего дыханья,Я - голос ваш, жар вашего ды-
ханья,
Я - отраженье вашего лица...Я - отраженье вашего лица...
Вот почему вы любите так жадно Вот почему вы любите так жадно
Меня в грехе и немощи моей.Меня в грехе и немощи моей.
(А. Ахматова) (А. Ахматова)