"М.С.Харитонов. Книга о судах и судьях " - читать интересную книгу автора

женщине, которой представилась возможность спасти жизнь одному - но только
одному - из родственников, ожидавших казни: мужу, сыну или брату ("Кто
роднее всех?" [148, 257]). Женщина не знает, как ей быть. Сказка
рассказывается как загадка; после долгого раздумья слушатель находит
мотивированное решение: женщина должна спасти брата, поскольку мужа она еще
может найти заново, сына может родить другого, только брат незаменим.
Очевидно, в Китае, где конфуцианство, ссылаясь на древние традиции,
установило безусловную иерархию семейных отношений, подобные ситуации уже не
могли представить проблемы.
Ср. также сказку народности бура "Последний глаз", где юноша получил
волшебную возможность вернуть зрение слепым родственникам, но на двух
последних у него остается единственный глаз и он пребывает в
нерешительности, кому его отдать: матери или теще. "А если бы это случилось
с вами, как бы вы поступили?" - обращается рассказчик к слушателям [109,
421].
Само это обращение показывает, что дело не только в разработанности
норм у того или иного народа, но и в характере бытования сказок к тому
моменту, когда они были записаны. Е. С. Котляр в предисловии к сборнику
конголезских сказок "Как храбрый Мокеле добыл для людей солнце" пишет о
дилеммах: "В особенности характерны сказки такого типа для фольклора
Западной Африки. Во время их исполнения слушатели, как в при загадывании
загадок, разбиваются на две группы и горячо обсуждают спорную проблему,
приводя различные доводы в пользу своего мнения. Такие сказки часто
заканчиваются словами: "Решите это сами, дорогие друзья, посоветуйтесь и
решите сами". Иногда решение дилеммы дается в тексте самой сказки, оно
выносится действующими лицами. И тогда повествование венчается морализующей
концовкой и пословицей" [63, 14].
Оговорка о "моменте записи" сюжета существенна: ведь можно привести
вариант, где на вопрос уже успели дать тот или иной ответ, где по делу уже
принято то или иное решение. Особенно это относится к литературным версиям
фольклорных сюжетов. И здесь стоит прежде всего упомянуть знаменитый
санскритский сборник "Двадцать пять рассказов Веталы" [44].
А. Йоллес, автор известного исследования о простейших повествовательных
формах, получивших литературное воплощение (А. Jоllеs. Einfache Formen.
Halle, 1956), применяет к рассказам Веталы термин "казус". Специфику
"казуса" Йоллес видит в стремлении соотнести рассказанное событие с нормой
морали или закона. Автор справедливо указывает, что форма "казуса"
зародилась и оформилась в Индии, "где стремление регламентировать и
квалифицировать самые различные стороны человеческой жизни и поведения нашло
свое воплощение в огромном количестве сборщиков кодексов и правил".
"Если это так, а это, видимо, действительно так, - пишет П. А. Гринцер
в своей работе о древнеиндийской прозе, - то в тех случаях, когда мы
встречаем в Европе сказки или рассказы в форме "казуса", их истоки следует
искать в Индии" [6, 220 - 221]; (см. также примеч. к No 47 - 49).
Напомним читателю: в этом сборнике раджа Викрамадитья должен принести с
кладбища труп с вселившимся в него Веталой - духом. По пути дух всячески
старается нарушить молчание раджи и рассказывает ему различные истории,
которые заканчиваются вопросом. Как правило, это рассказы о различных не
разрешенных до сих пор спорах, конфликтах, тяжбах. "Викрамадитья, соблюдая
свой царский долг вершителя правосудия и справедливости, вынужден отвечать"