"М.С.Харитонов. Книга о судах и судьях " - читать интересную книгу автора

кокосовый орех" к берегам страны прибивает плот с тремя преступниками и царь
выносит им приговоры за преступления, совершенные в другой стране. Но вот
пример иного рода. В ряде сюжетов участник тяжбы должен доказывать свою
правоту, отгадывая загадки; это своеобразная сказочная разновидность
ордалии, "божьего суда" (см., напр., татарскую сказку "Хвастливый бай",
No150, и примеч. к ней). Сопоставим эту сказку с классическим
древнегреческим мифом о Сфинксе, загадывающем загадки Эдипу (если не
разгадает - смерть), или с бирманской сказкой "Монг Паук Чайн", где царица
ставит герою условие: "Я загадаю вам загадку. И если... вы разгадаете ее -
умру я. Если же нет - умрете вы" [72, 67]. Роль Сфинкса можно сопоставить с
ролью судьи в татарской сказке, роль Эдипа - с ролью ответчика; но второго
тяжущегося нет, и неясен характер тяжбы, что и не позволяет отнести
древнегреческий и бирманский тексты к числу рассказов о суда[ix].
В некоторых случаях, правда, один персонаж может совмещать в себе
одновременно две роли: к тяжущейся стороны, и судьи. Превосходный пример
турецкий анекдот "И ходжа* - двуличный кази": "Пришел однажды к нему человек
и говорит: "В ноле паслись коровы и пеструшка - должно быть, это ваша корова
боднула в живот нашу корову и убила ее. Что за это полагается?" Ходжа
отвечал: "Здесь хозяин ни при чем. К животному нельзя предъявлять иск о
пролитой крови11. Тогда человек заметил: "АХ, я ошибся, не ваша корова убила
нашу, а наша убила вашу". - "Ну, тогда вопрос усложняется. Достань-ка
поскорее с полки вот ту книгу в червем переплете!"" [25, 176].
Иногда судья берет на себя и роль советчика (см. индийский рассказ
"Изображение в зеркале", No 77).
Как уже упоминалось, в рассказах-дилеммах судья оказывается неспособным
найти решение и роль судьи иногда предлагается взять на себя читателю. Часто
в сходных вариантах одного и того же сюжета судья в самом тексте вообще не
появляется, рассказчик обращается за "судом" прямо к читателю. Несмотря на
принципиальную близость таких сюжетов, мы для сборника предпочитали все-таки
варианты, где судья был представлен эксплицитно, как персонаж[x].
Разные судьи пройдут перед читателем на страницах этой книги. Тут в
люди, и животные [заяц, паук, черепаха), и духи или божества (Ньяме у бауле,
бурятский Эсегэ-малан, древнеегипетская Эннеада), и даже неодушевленные
предметы иди стихийные силы (гора, ветер). Судьей мог быть и знаменитый
фольклорный хитрец (Насреддин, Бирбал, Абу-Нувае), и глава племени или
государства (вождь, король, султан), и духовное лицо (мулла), и старейшина
рода, и совет таких старейшин[xi]. При всей фантастичности некоторых судов
этнограф и историк судопроизводства несомненно сможет почерпнуть из этих
текстов немало реальных сведений о жизни, обычаях и правовых нормах разных
народов.
Н. Д. Фошко в предисловии к сборнику "Кхмерские мифы и легенды" [71]
выделяет в числе обязательных персонажей кхмерских юридических сказок так
называемого "ложного судью", т. е. первого, к кому обращаются тяжущиеся.
"Судья не может удовлетворительно разрешить спор, справедливое решение
выносит король" [71, 19]. Это действительно постоянная характерная
особенность именно кхмерских сказок, убедительного объяснения которой пока
не предложено. При сходстве многих кхмерских сюжетов с индийскими, пишет Н.
Д. Фошко, можно отметить ряд национальных особенностей. "В индийских сказках
судья деревенский староста, в кхмерских - король. В индийских сказках плату
чаще всего требует бедняк. Кхмерам кажется, что бедняк у бедняка денег не