"Джоанн Харрис. Спи, бледная сестра " - читать интересную книгу автора

описывала странные далекие места, в которых побывала, и плакала над их
утраченной красотой. Еще она говорила, что может покидать свое тело и
наблюдать за людьми, а они об этом даже не подозревают; она описывала свое
физическое наслаждение при этом и уговаривала попробовать. Она верила, что
если я научусь этому фокусу, мы сможем заниматься любовью вне тел и
соединимся навсегда. Естественно, у меня ни разу не получилось, хоть я и
пытался, прибегнув к опиуму и чувствуя себя круглым дураком, что поверил ей.
Она же и впрямь в это верила, как верила всему, что я ей говорил. Своими
рассказами я мог заставить ее дрожать, бледнеть, плакать, смеяться или
вспыхивать от гнева, и получал от этого какое-то невинное удовольствие. Я
рассказывал ей сказки о богах и привидениях, о ведьмах и вампирах, сказки из
своего раннего детства, и поражался ее детскому голоду и даром
растрачиваемым способностям учиться.
Как я уже говорил, это было новое переживание, и всякий раз она
обезоруживала меня. Однако настоящий ее талант, как у всех женщин,
заключался в способности чувствовать, и иногда я даже жалел Генри Честера,
не способного оценить всю страсть, сокрытую в бедной маленькой Эффи.
Перемена произошла в тот день, когда я решил отвести ее на передвижную
ярмарку, расположившуюся на Айлингтон-роуд. Все женщины любят ярмарки - там
продают безделушки, там можно заглянуть в Тоннель Любви, там гадалки
предсказывают встречу с темноволосым красавцем, там много детей. Что же до
меня, я слышал, там выставляют богатое собрание человеческих "экспонатов", а
против паноптикума я не могу устоять с самого детства. Они всегда меня
очаровывали, эти бедные уродцы, игрушки невнимательного Бога. Очевидно, в
Китае эти шоу приносят неплохой доход, а природа не поставляет достаточно
"чудес", и многодетные семьи продают младенцев на ярмарки, где их уродуют, а
затем демонстрируют на потеху публике. Младенцев - обычно девочек, они
как-то не в чести, - специально калечат, помещая в тесные клетки, где у них
деформируются руки-ноги. Через несколько лет такого существования из них
получаются комично атрофированные создания - гномы, которых так любят дети.
Я рассказал об этом Эффи по пути на ярмарку, а потом целых пятнадцать
минут не мог ее успокоить. Как, всхлипывала она, о, как же они могут быть
такими жестокими, такими бесчеловечными? Нарочно такое создавать! Можно ли
представить себе, какую невероятную ненависть должно испытывать такое
существо... Тут она разрыдалась, и кучер с упреком уставился на меня сквозь
стекло. Я как мог убеждал ее, что на этой ярмарке искусственных уродцев нет,
что все они на самом деле ошибки природы и хорошо зарабатывают своим
ремеслом. Кроме того, там будут и другие развлечения: я куплю ей ленты у
коробейника и, если она захочет, горячий имбирный пряник. Внутри же я
кривился и обещал себе не рассказывать ей больше о Китае.
На ярмарке Эффи повеселела и заинтересовалась тем, что творится вокруг.
Торговцы разноцветными побрякушками, старик-шарманщик с танцующей обезьяной
в красном пальто, жонглеры и акробаты, пожиратель огня, девушки-цыганки,
танцующие под дудки и бубны.
Она задержалась возле танцовщиц, пристально разглядывая девушку
примерно ее возраста, смуглую, босую, с распущенными иссиня-черными
цыганскими волосами и звенящими браслетам на лодыжках - красивых лодыжках,
надо сказать. На ней было платье с золотым шитьем, алые юбки и множество
ожерелий. Эффи была очарована.
- Моз, - прошептала она, когда девушка перестала танцевать. - По-моему,