"Синтия Хэррод-Иглз. Длинная тень ("Династия Морлэндов") " - читать интересную книгу автора

случались они довольно часто. Берч называла ее белкой, дерзкой девчонкой, и
хотя это явно было упреком, чуткое ухо Хьюго улавливало в голосе Берч нотки
уважения. Арабелла была любимицей бабушки, которая научила их с Хьюго ездить
верхом и была беззаветно предана им до самой своей столь нелепой смерти в
прошлом году на охоте. Горячая любовь бабушки служила Арабелле защитой от
нападок матери. В силу своей независимости девочке удавалось самостоятельно
справляться с проблемами и помогать брату снисходительно и любовно.
Единственное, чего Хьюго страстно желал, - быть любимым матерью, но
казалось, этого ему не добиться никогда. И, стоя сейчас в роскошном зале, он
поглядывал на картину, висевшую над его головой. Хьюго вспоминал, как они с
Арабеллой позировали для нее и как их наказывали за то, что они, не выдержав
долгого стояния на месте, начинали баловаться. Картина называлась "Турецкий
портрет", потому что в центре ее сидела мать в серебристом турецком костюме
и в золотом тюрбане с пером. У ног лежали два любимых коричнево-белых
спаниеля, Шарлеман и Каспар; по обе стороны от нее стояли Хьюго и Арабелла,
а на самом почетном месте, на коленях, сидел их младший брат Джордж,
которого Хьюго считал причиной всех своих несчастий.
Джордж был на год младше близнецов, ему исполнилось восемь лет, и Хьюго
уставился на портрет только для того, чтобы не видеть подлинника, стоявшего
рядом. Джордж был высоким, очаровательным мальчиком, всеобщей игрушкой,
любимцем слуг, фаворитом матери. Его кожа была чистой и нежной, черты лица
отличались мягкой правильностью, волосы были до того светлые, что, казалось,
отливали серебром, а глаза - чистого серого цвета. Улыбка у него была
приятной, голос - еще приятней, и пел он, словно ангел. В довершение всех
бед, после смерти своего отца Джордж унаследовал титул графа Чельмсфорда II,
и, таким образом, согласно домашнему этикету, всегда имел преимущество над
Хьюго, бывшим всего лишь виконтом.
Хьюго, который много времени проводил в засаде, подслушивая разговоры,
слышал немало разных сплетен о Джордже, по большей части ему непонятных. Он
понял только одно: существовала какая-то тайна, связанная с появлением
младшего брата на свет; потому что их мать была черноволосой, как и все
принцессы Стюарт, а отец Джорджа был маленьким неприметным мужчиной с
каштановыми волосами. Джордж не походил ни на одного из родителей, и слуги
ужасно удивлялись этому. По мнению Хьюго, Джордж больше всего напоминал их
нынешнего отчима Ральфа Морлэнда, но было непонятно, что отсюда следует. Он
копил информацию с надеждой, что когда-нибудь она ему пригодится и он займет
законное место в сердце матери.
- Когда-нибудь, - все чаще и чаще говорил он Арабелле, - Джордж может
стать графом, но я перворожденный. И первым должен быть я. Она должна любить
меня больше.
И Арабелла, делившая с ним тяжкую ношу, но не придававшая этому
значения, отвечала:
- Ты глупый мальчишка! Пойдем лучше играть со щенками.
И сейчас, с появлением на свет еще одного брата, названного в честь
принца Руперта, близкого друга матери и их крестного отца, наверняка
возникнут новые проблемы. Но младенец Руперт не имел титула и, на взгляд
Хьюго, чрезвычайно безобразен, красен и лыс, так что можно было пока не
беспокоиться за свое место. Кроме того, раньше тоже появлялись младенцы -
трижды, но они умерли, и Руперт, может быть, тоже проживет недолго. Их
сводный брат Мартин потерял таким образом пятерых братьев и стал