"Синтия Хэррод-Иглз. Темная роза ("Династия Морлэндов" #2) " - читать интересную книгу автора

обсуждения своих решений с арендаторами и будет издавать указы, как
император. Эмиас и без этого доставлял немало хлопот Полу: ведь в ноябре был
издан закон о государственной измене, в котором оспаривание нового брака
короля и законности прав наследования принцессы Елизаветы объявлялось
преступлением, а все знали, что у Кромвеля великолепная система
доносительства.
Только месяц назад Йоркский магистрат слушал такое дело и оштрафовал
виновного в оскорблении королевы "великой блудницей" во время спора в
таверне. А Эмиас опять стал шляться по тавернам, хотя пил уже в меру, но
если он говорил там то же самое, что и дома, то дело было плохо. Стоит
кому-нибудь донести о речах Эмиаса (а не донести о них - тоже преступление,
недонесение об измене, за что сэр Томас Мор уже томился в Тауэре) - и он
тоже предстанет перед магистратом, а на члена семьи Морлэндов наложат штраф
побольше, чем на ученика мясника.
Кроме того, Пола беспокоили придворные новости, которые сообщала в
письмах Нанетта: королева, забеременевшая на Рождество, снова выкинула, а
Шапюи распространял слухи, что король опять неверен королеве, ухаживает за
фрейлинами и подумывает о разводе с ней.
- Это ложь, и я надеюсь, что ты будешь опровергать эти слухи, если
придется столкнуться с ними, - писала Нанетта, - Шапюи просто не понимает,
как обстоят у нас дела. Хотя мастер Пэйдж - королевский секретарь -
утверждает, что тот все отлично понимает и фальсифицирует сплетни в своих
интересах, мне кажется, что он просто введен в заблуждение. Это словесный
флирт, и ничего более. Этим грешат все. Король же все сильнее любит ее
светлость, но у нее столько врагов, и это выводит ее из себя. Я уверена, что
скоро она снова забеременеет.
Мысли об этом сильно отвлекали внимание Пола на манориальном суде, так
что ему приходилось совершать над собой усилие, чтобы вернуться к реальности
и не проявлять неуважения к арендаторам. Он отлично понимал, как его дед и
прадед, что именно на них, не меньше, чем на овцах, зиждилось благосостояние
Морлэнда. Сейчас перед ним стояло меньше народа, чем в прошлый раз, так как
многие погибли во время наводнения и последующей засухи. Поэтому прозвучало
немало просьб о выкупе освободившихся наделов и полосок.
- А у меня есть еще такая просьба, мастер, - обратился следующий
проситель, снимая шапку и становясь перед Полом. Это был седой мужчина за
шестьдесят, по имени Грэнби. У него было три сына и большой участок на
границах Эккема. Тон его голоса заставил Пола вернуться из своих мыслей и
сосредоточиться на его просьбе, так как чувствовалось что-то необычное в
поведении окружавших Грэнби крестьян.
- Я слушаю, - сказал Пол, - что такое?
- Мастер, - начал Грэнби, - знаете, участок Фоули запущен, он как раз
между двумя моими участками, к югу от Попл-хайт...
- Да, продолжай, - подбодрил его Пол.
- А там дальше, за перекрестком, четыре полоски Уилла Ткача, я с ним
поговорил, он не прочь продать их мне, если вы согласитесь, мастер. Но тут
такое дело: вершина Попл-хайт - это пустошь, и там пасут коз и свиней
эккемцы. И еще олени спускаются из леса к реке в этом месте. Их плетнем не
удержишь, олени через любой плетень перепрыгивают словно через бревно.
Арендаторы одобрительно зашептались.
- Так о чем ты хочешь меня попросить? - обратился к нему Пол, начиная