"Рут Харрис. Мужья и любовники" - читать интересную книгу автора

одной встречи, ни одного клиента, бралась за дополнительную работу, от
которой отказывались все остальные, и все вечера, а также субботы и
воскресенья проводила, придумывая новые способы получше представлять
интересы клиентов компании. "А почему бы и нет?" - спрашивала она себя. Все
равно других дел у нее не было.
Как-то в полдень в конторе появился Серджио Малитерано. В руках у него
была сумка, набитая последними дисками "Битлз". Кэрлис едва в обморок не
упала.
- Я и представить не могла, что вы любите "Битлз", - воскликнула она.
- "Битлз" - прекрасные, великолепные музыканты, - прошептал Серджио.
Свой знаменитый голос он берег для тех, кто платит. Серджио, считавший себя
живым наследником великого Карузо, был сложен как футбольный защитник - рост
шесть с половиной футов, вес двести семьдесят фунтов. У него были мощный
мускулистый торс, широкие бедра, светлые, как у альбиноса, волосы,
доходившие до самых плеч, и огромные, густые, угольно-черные мефистофельские
брови. Он носил темные брюки, темные свитера с высоким воротом - не снимал
их даже летом, чтобы предохранить горло, - и немыслимых размеров темную
развевающуюся накидку с тесьмой на золотых крючках. Его внутренняя суть
вполне соответствовала размерам и аппетиту этого человека - такого раз
встретишь, никогда не забудешь. Своим красивым, тихим голосом с итальянским
акцентом он принялся рассуждать о музыкальной традиции, которая связывает
воедино Бетховена, Брамса и парней из Ливерпуля.
- Из этого могла бы получиться прекрасная статья, - сказала Кэрлис, на
которую произвели сильное впечатление эрудиция и мыслительные способности
Серджио. - Отчего бы вам не написать ее?
- Я певец, - едва прошелестел Серджио голосом, который сводил с ума
миллионы. - С чего бы это я стал садиться за стол и карябать пером по
бумаге?
- А что, если я напишу ее? - спросила она, будто эта мысль только что
осенила ее. - Может, нам удастся куда-нибудь ее пристроить.
Он посмотрел на нее. В грифельно-черных глазах застыло тяжелое
подозрение.
- А мое имя там будет?
- Разумеется, - ответила Кэрлис. - Мое никому ничего не скажет.
- Тогда милости прошу, - сказал он, но во взгляде его все еще
сохранялась подозрительность. Тем не менее, уходя, он одарил ее улыбкой,
которая достигала даже галерки в оперных театрах всего мира.
Ближайшие субботу и воскресенье Кэрлис провела в музыкальной библиотеке
Линкольн-центра и написала со слов Серджио Малитерано статью о связях между
Бетховеном, Брамсом и "Битлз". При посредстве отдела по связи с прессой ее
передали в "Нью-Йорк таймс" и напечатали в воскресном выпуске, на
театральной странице. Было это в августе, через пять месяцев после того, как
Кэрлис пришла на работу к "Бэррону и Хайнзу".
То воскресенье вообще оказалось счастливым для Кэрлис. Не из-за статьи,
подлинного автора которой знали только Серджио, Том, Норма, Мишель и отец
Кэрлис, но потому, что в пять часов пополудни, когда она занималась стиркой,
зазвонил телефон. Это был Уинн Розье.
- Как насчет выпить чего-нибудь? - спросил он. Через час они
встретились в баре на Коламбус-авеню, прямо за углом его дома на Шестьдесят
восьмой улице.