"Хайнц Хартманн. Эго психология и проблема адаптации " - читать интересную книгу автора

со стороны инстинктивных влечений и мышления, потерял из поля зрения
регуляцию со стороны желания. Кроме того, для психоанализа было более важно
рассматривать процессы инстинктивных влечений и процессы желания в контексте
индивидуального развития, которые связывает их, нежели чем отличает их друг
от друга. Нам известно многое о зависимости желания от потребностей, но мало
что известно о его независимой, специфически психологической значимости,
хотя мы признаем, что оно в большей мере направляется внешним миром, чем
инстинктивные влечения. Можно высказать предположение (Федерн однажды
выделил этот момент), что психология процессов желания предназначена играть
роль в психоаналитической эго психологии будущего.

Весь диапазон синтетических факторов еще неизвестен: некоторые из них
принадлежат суперэго, большинство из них принадлежат эго, а некоторые из них
частично принадлежат свободным от конфликтов регулятивным функциям эго. Мы
понимаем некоторые из бессознательных синтетических факторов; но нам
известно очень мало о предсознательных и сознательных факторах. Иерархии
ценностей определенно принадлежат к ним в этом контексте и выполняют роль,
схожую с той, которую логика, числовые ряды и т.д., играют в рациональном
мышлении, в том что они координируют задачи и средства решения. (Другая их
роль, которая может происходить в результате чрезмерно строгого суперэго,
столь знакома, что нет надобности обсуждать ее здесь.) Мы не должны
недооценивать значения этих ценностных иерархий среди тех социально
детерминированных иерархий, с которыми ребенок должен прийти к согласию, и
путем принятия которых он становится частью "мира, в котором люди поставили
над собой закон", - говорит С.Бернштейн-Виндхолоц (1937) в превосходной
статье. Ребенок, путем принятия этих ценностей, может находить подходящий
способ справляться со своими либидонозными и агрессивными импульсами, а его
принятие может, таким образом, быть равносильно синтетическому достижению.
Но, конечно, не все элементы социальной ценностной иерархии будут в равной
степени пригодны для такого использования. Сверхиндивидуальная природа таких
ценностных систем и идеалов способствует кооперации с другими людьми и,
таким образом, также и адаптации. Социальные системы ценностей точно такие
же, как и любые другие соглашения (в самом широком смысле этого слова): хотя
они часто служат помехой адаптации, при определенных условиях они могут
способствовать ей. Фрейд (1921), при обсуждении социальной значимости
формирования идеала, рассматривает кристаллизацию некоторых из тех целей,
которые определяют направление рационального действия. (Здесь опять
релевантно отличие Макса Вебера между рационально целевым и рационально
ценностным действием.) В этом контексте "цель" не должна иметь финального,
то есть, абсолютного дополнительного значения. Цели, говорит Дьюн (1922)
являются в целом средствами "унифицировать и освободить текущие,
противоречивые, смешанные привычки и влечения", его терминология, конечно,
отлична от нашей. Эта форма адаптации, подобно любой другой, подходяща лишь
для средне ожидаемых ситуаций. Те социальные нормы, которые усваивает
ребенок, лишь частично совпадают с теми наградами и наказаниями, которые он
будет действительно получать от общества в последующей жизни. Тем не менее,
эти иерархии ценностей могут служить в качестве станций включения или точек
кристаллизации человеческого поведения: мы видели, что действие предполагает
не только рациональную регуляцию, но также цели, устанавливаемые иерархией
ценностей. Значимость такой иерархии ценностей, сформированной у индивида,