"В.Гауф. Харчевня в Шпессарте (сказка)" - читать интересную книгу автора

Оттого-то и нет на свете города, где бы так вежливо обращались по ночам с
первым встречным, как в Багдаде; ведь так же легко наткнуться на калифа, как
на какого-нибудь грязного араба из пустыни, а деревьев растет достаточно,
чтобы задать порку хотя бы всем жителям Багдада и его окрестностей".
Так говорил купец, и Саид, как ни мучила его тоска по отцу, все же
радовался мысли увидать Багдад и знаменитого Гаруна аль-Рашида.
Через десять дней они прибыли в Багдад, и Саид был поражен великолепием
этого города, как раз тогда достигшим наибольшего блеска, и любовался им.
Купец пригласил его в свой дом, и Саид охотно принял его приглашение, тем
более что только теперь, в людской сутолоке, пришло ему в голову, что тут
кроме воздуха и воды из Тигра да ночлега на ступенях какой-нибудь мечети
ничего нельзя иметь даром.
На другой день после приезда, когда он оделся и сказал себе, что в этом
великолепном воинском наряде он спокойно может показаться на улицах Багдада и,
может быть, даже привлечет к себе взоры не одного человека, в комнату к нему
вошел купец; он погладил бороду и сказал:
- Все это очень хорошо, молодой господин! Но что вы будете делать дальше?
По-моему, вы изрядный мечтатель и не думаете о завтрашнем дне; или у вас
столько денег с собой, что вы можете жить сообразно платью, которое носите?
- Дорогой господин Калум-Бек, - проговорил юноша, смущаясь и краснея. -
Денег у меня нет, но, может быть, вы одолжите мне немного, чтобы я мог
вернуться домой; мой отец вознаградит вас сполна.
- Твой отец, молодчик? - воскликнул купец громко расхохотавшись. - Верно,
солнце растопило твой мозг. Неужели ты думаешь, что я поверил сказке, которую
ты рассказал мне в пустыне, что у тебя в Бальсоре богатый отец, что ты
единственный сын, будто на тебя напали арабские разбойники и ты жил в их стане
и прочее, и прочее? Меня тогда еще возмущала твоя дерзкая ложь и твое
нахальство. Я знаю, что все богатые люди в Бальсоре - купцы, я с ними со всеми
вел дела и слыхал бы о Бенезаре, если бы его имущество равнялось хотя бы шести
тысячам туманов. Итак, значит, ты наврал, что ты из Бальсоры, или же твой отец
бедняк, и его беглому сыну я не дам взаймы и медной полушки. И потом, это
нападение в пустыне. Где это слыхано, с тех пор как мудрый калиф Гарун сделал
безопасным пути пустыни, чтобы разбойники осмеливались грабить караван, да еще
уводить в плен людей? И это должно было бы стать известным; но на всем моем
пути, да и здесь, в Багдаде, куда стекаются люди со всех концов света, никто
об этом не говорил. Это вторая ложь, бессовестный молодой человек!
Бледный от гнева и негодования, Саид хотел было перебить злого старикашку,
но тот кричал громче него и к тому же еще размахивал руками.
- И в третий раз ты сказал неправду, наглый лжец, когда рассказывал о
стане Селима. Имя Селима знакомо всем, кто хоть раз говорил с каким-нибудь
арабом; но Селим известен, как самый страшный и жестокий разбойник, а ты
смеешь рассказывать, что убил его сына и тебя тотчас же не изрубили в мелкие
куски; да ты так далеко заходишь в своей дерзости, так далеко, что говоришь
совершенно невероятные вещи, будто Селим защищал тебя от всей шайки, принял
тебя в свою палатку и отпустил без выкупа, вместо того чтобы повесить на
первом попавшемся дереве, он, которому случалось вешать путников только для
того, чтобы посмотреть, какую они состроят рожу, когда будут болтаться на
веревке. О, отвратительный лжец!
- А я повторяю и буду повторять, - воскликнул юноша, - что все это правда,
клянусь моей душой и бородой пророка!