"Вильгельм Гауф. Фантасмагория в Бременском винном погребке (Осенний подарок друзьям вина) " - читать интересную книгу автора

- Как? - воскликнул я. - Мне было сказано, что я могу пить вино,
нацеженное тут же при мне из бочки.
- Да, но только в присутствии кого-либо из магистрата. Вот господин
сенатор и приказали мне нацедить пробы; так, если вам угодно, я вам сейчас
налью.
- Ни-ни, ни капельки, - прервал я его, - тут я ни рюмки не выпью,
подлинное наслаждение пить прямо из бочки, а если сейчас нельзя, то я хоть
у бочки выпью. Идемте, отец, забирайте ваши пробы, а я понесу свечу.
Я уже несколько минут наблюдал за странным поведением старого
служителя. Он то глядел на меня и откашливался, будто порывался что-то
сказать, то брал со стола штофики с пробами, совал их в свои обширные
карманы, то нерешительно вытаскивал их обратно и снова ставил на стол. Мне
это надоело.
- Ну, так когда же мы двинемся? - воскликнул я, всей душой стремясь в
Апостольский подвал. - Долго вы еще будете возиться с вашими штофиками?
Серьезный тон, каким это было сказано, как будто придал ему смелости.
Он ответил довольно решительно:
- Нет, сударь, сейчас нельзя! Сегодня уж никак нельзя!
Я подумал, что это обычный прием управителей, кастелянов и служителей
при погребках, чтобы выманить у приезжих на чаек, и сунул ему в руку
довольно крупную монету.
- Нет, я не для того, - сказал он, пытаясь вернуть мне деньги. - Нет,
сударь, не для того! Я вам все сейчас начистоту выложу: сегодня ночью меня
не заставишь пойти в Апостольский подвал, ведь сегодня ночь на первое
сентября.
- Ну, и что отсюда следует? Что за чепуха?
- Господи помилуй, можете думать, как вам угодно, но сегодняшнюю ночь
там нечисто, ведь сегодня годовщина Розы.
Я так расхохотался, что загудели своды.
- Еще чего! За свою жизнь я не раз слышал о привидениях, но о винных
привидениях что-то не слыхивал! Не стыдно вам, убеленному сединами, нести
такой вздор! Но нечего разводить разговоры. Тут сенат полновластный
хозяин. Сегодня ночью я могу пить в здешнем погребе где и когда захочу.
Посему приказываю вам именем магистрата идти со мной. Отопри мне погреб
Бахуса, старик!
Это подействовало. Без возражений, хотя и неохотно, взял он свечи и
сделал мне знак следовать за ним. Сперва мы снова прошли через большой
зал, затем через ряд меньших, пока наш путь не привел нас к узкому, со
всех сторон сдавленному проходу. Шаги глухо отдавались в этом ущелье, а
дыханье, отражаясь от каменных сводов, казалось отдаленным шепотом.
Наконец мы очутились перед дверью, загремели ключи, дверь заскрипела и
отворилась, свет озарил своды, передо мной на огромной винной бочке сидел
любезный друг Бахус. Упоительное зрелище! Не очень-то изящным и красивым
изобразили его бременские мастера, не прекрасным греческим юношей; не
представили они его и старым и пьяным, отвратительным и пузатым, с
закатившимися глазами и высунутым языком, как его богохульно увековечил
общепринятый миф. Постыдный антропоморфизм, слепая людская тупость! Такой
облик был у его жрецов, поседевших, служа ему, это их разнесло от
блаженного веселья, это у них рдел нос пламенным отсветом багряного
потока, это они замерли в немом восторге, вперив в небо остановившийся