"Герхарт Гауптман. Атлантида (роман)" - читать интересную книгу автора

Но пароходик так и не трогался. Наконец железные кольца на причале были
освобождены от тросов. Раздался душераздирающий свисток, и винт начал
медленно, как бы на пробу, вспенивать черную воду. Тем временем ночь
вступила в свои права, и все кругом погрузилось во тьму.
В последнюю минуту Фридриху доставили несколько телеграмм. Родители
желали ему счастливого пути. Несколько сердечных слов послал и брат. Были
еще две депеши: одна от его банкира, другая от адвоката.
Итак, у молодого доктора Каммахера после его отъезда не оставалось на
саутгемптонской набережной никого из друзей, родных или даже просто
знакомых, и все-таки стоило пароходу прийти в движение, как буря разразилась
в его душе. Он не мог бы сказать, чтовызвало эту бурю - скорбь, мука, либо,
может быть, отчаяние, или то была буря надежды на беспредельное счастье.
У людей незаурядных жизненный путь, по-видимому, каждое десятилетие
вступает в полосу опасного кризиса. Во время такого кризиса организм либо
освобождается от всех накопившихся болезнетворных элементов, либо же терпит
поражение. Зачастую таким поражением является физическая смерть, но иногда и
духовная. Один из серьезнейших кризисов, вызывающих особенное удивление у
наблюдателя, - это тот, что начинается на рубеже третьего и четвертого
десятков. До достижения тридцатилетнего возраста он наступает редко, но зато
часто бывает так, что кризис заставляет себя ждать до середины четвертого
десятка и даже до более поздней поры, ибо этот момент нередко совпадает с
часом подведения капитальных итогов, жизненного баланса, который человеку
хочется, елико возможно, оттянуть и уж во всяком случае не подойти к нему
слишком рано.
Не передать словами, с какой силой сознание Фридриха охватило всю
прожитую до сих пор жизнь, как только он покинул почву Европы. Казалось, что
огромная часть его души остается в мире, с которым он прощался, не надеясь
на свидание в будущем. То была безвозвратная потеря. Стоит ли удивляться,
что в эти минуты все существо его было потрясено до самых глубин?
Темень окутывала маленький пароход. Исчезли огни гавани. Посудинку со
стеклянным павильоном над палубой начало сильно покачивать. Ветер, свистя и
постанывая, продувал ее насквозь. Иногда он мешал пароходику продвигаться.
Вдруг несколько раз нарушил тишину свисток, и суденышко вновь устремилось
своим курсом вперед, вонзаясь во мглу.
Хлопание окон, дрожь, сотрясавшая корпус, подрывная работа, которую как
бы подпольно проводил клокочущий гребной винт, - все это в сочетании со
свистом, стоном и ревом ветра, положившего кораблик набок, вызывало у
пассажиров тяжелое чувство. Снова и снова пароход застывал на месте, словно
потеряв курс, и тогда раздавался его резкий и пронзительный свисток, который
настолько заглушали порывы черного воздушного океана, что он был похож на
хриплые звуки, исходящие из простуженного горла. А судно двигалось то назад,
то вперед, пока вновь, подвластное вертящим и вздымавшим его волнам, не
останавливалось в нерешительности, словно погруженное в вечную тьму и
обреченное на гибель.
Но вдруг оно разорвало тишину, стало, взбивая воду, выпускать с диким
шипением пары, зловеще засвистело, раз, другой - Фридрих фон Каммахер
насчитал семь свистков, - внезапно обрело наивысшую скорость, точно сам
сатана гнался за ним, и наконец, сделав поворот, застыло перед
величественной картиной, озаренной бесчисленными огнями.
"Роланд" уже стоял на рейде с подветренной стороны. Огражденный его