"Джеймс Хэвок. Мясная лавка в раю (английский андеграунд) " - читать интересную книгу автора

приветствуют перводвигатель. Восстала моя истинная семья: та банда, чьи
трагические гимны увековечивают бешеные луны предыстории, скачки спекшейся
крови, изнасилованных в задницу сестер.
Вскормлены приворотными зельями из засеянной колеи, наши безбрежные
опустошения казнят деревни и дебильные полки тошнотного скота Христа, сгоняя
жалобные светские отстои в убежища из мешковины и проказы. Их женщин трахают
и жрут бродяги-росомахи с яйцами в виде ржущих человеческих голов;
волкоподобные вампиры и свирепые лисицы рвов с четырьмя вертящимися
челюстями полых игл слоновой кости высасывают мозг у спящей молодежи.
Смертельное безумье патрулирует тайгу в спецовках из сердец в сопровождении
мясных существ, закованных в прозрачные экзоскелеты, рыщет по всем холмам и
холлам, скользит по всем слепым карнизам, чтобы ловить в ловушки и
вымачивать церковную добычу.
Мой имперский перлинь заточает правоверных в их мельницах и молчаливых
башнях, летучий меланоз, ядовитый агент, прозрачный источник опухоли.
Позвоночники поражены инопланетным бешенством, кастрированные министры
прочесывают библии в поисках спасения. Отчаянье жнет скудную награду;
геноцид, океаны огня, небеса, почерневшие от несущих чуму паразитов, земля,
что разорвана трещинами, полными чешуекрылых сатанисток, глашатаев чудовища,
покрытого щитком из фальшивого аметиста, чьи задние яйцеводы выделяют
зародыш целой тысячи осутаненных утр.
Прошлое есть коллапс колоннады неправд, утешение соляного столба, к
которому немощь приковывает себя кандалами в ужасе перед пустотной участью;
ибо почти неизменно именно эти олигофрены с задержкой в развитии, припертые
к стенке присутствующей пустотой, и являются постояльцами этого лживого,
обворованного фасада. Пусть все, кто настолько лишен тщеславия и гордыни,
что единственным делом их жизни становится лишь пережевывать бывшие подвиги
Мастера, ползут обратно в вонючую матку, понесшую их, и сольются с исходным
навозом. Тем временем моя низость развертывается вширь, поднимаясь от злых
фитилей к блокированным городам, и звенит с коньков крыш и шпилей из золота
дьявола.
Сегодня наше нашествие воспламенит обнищавший поселок, и без того уже
проклятый рубленым черным мясом. Моя свора гончих свиней вырывает повстанцев
из пашен, где прежде гремели победные трубы, солдаты гвоздят мужчин вверх
ногами к крестам, поджигают их лица. Посекретничав с лошадью, я нахожу целый
табор беременных жен, обнявшихся в яслях. Одна подыхает у меня на глазах,
смоляная лялька, жуясь, вылезает из курящихся чресл; другая, сбывая разлитые
в колбы кошмары своими грудями, проживает вновь повесть о том, как Дьявол
напал на нее в канун многих столетий. Торжественно объявленный своей
септической сукой, он входит в опочивальню, сдирает кожу и мясо со спящих
костей ее мужа, чтоб накормить своих псов, после чего сажает ее на член,
будто на кол - холодный, чешуйчатый и здоровенный, как рука кузнеца. Она
щиплет и тянет себя за щеки, вспоминая две вздувшихся дули у корня его
змеевидного органа, истекающего наркотическим илом в то время, как одна из
них бьет ее яростный клитор, а вторая ввинтилась в прямую кишку. Вот
двурогий язык выскребает обшивку внутри ее лона, чтоб отмыть все помои,
ретируясь как раз в тот момент, когда козлобедра психопатически дергаются, и
леденящая слизь заливает внутренние покои. После сего устрашающего сношения
ее сновидения были полны пиромании и людоедов в пещерах, она навеки
беременна, но у нее продолжаются жуткие ссохшиеся менструации, ибо чертово