"Джеймс Хэвок. Мясная лавка в раю (английский андеграунд) " - читать интересную книгу автора

науки. Потом эти ущербные родители бьют и ругают результат своего
неандертальского сговора, удушая свободу, охвачены невыносимой ревностью к
тому, что даже эти гномы наделены красотой, во много раз превосходящей их
взрослое уродство.
Встав до рассвета, оседлавшая рог проститутка брызжет пигментом в бочку
из склепанных дыхательных горл. Спускайтесь в подвал, и с пальцами,
отрубленными топором, томитесь за железными решетками, в которых
микроскопические авантюристы бдят над трансфинитными числами. Сколько
вспышек образуют видение? Потрошитель чувствует бремя мечтаний, прозрения
льются, лишь только он рвет и развертывает ту суку, что защищает свой
напыщенный выводок. Нищенствующий мед на стенах кредитной ямы приказывает
подняться расе потомков опоенного мгновения, с презреньем отпинывая
континуум, наслаждаясь видом самаритянок, растоптанных угорелым скотом,
матерей, заколотых в сердце деревянными фаллосами, отцов, ободранных заживо
и в таком виде швырнутых на раскаленные докрасна кровли бредовыми
мальчиками-череподробителями в кровавых козлиных масках.
Узрите, ликуя, как свиноглавый господь будет править толпой, что несет
околесицу! Берегитесь священника-бунтаря, что обрюхачен злыми омарами; он
ослеплен подлодковым герпесом, но его мутантные клешни все же сочатся ядом,
который сожжет все ваши системы тюремного заключения. Именно так иконоборец
размахивает головнями, чтоб осветить коридоры для всех самых страстных и
спрятанных вожделений, чистилище костылей. Подземный мир Великого Мастера
есть ужасающе сложный ушиб злодейства и гения, вредоносных союзников, слитых
при помощи подобного катализатора в слабительное паранормальной
прозрачности; рвотный вихрь, созданный колдовством сверхъестественной силы,
шторм вертящихся тросов рапирной плоти, изрыгающих фантазмы электрического
навоза в сны невиновных. Здесь человек есть всего лишь презренная шлюха,
сосущая член короля волков; раб, искалеченный и заклейменный, обязанный
скрещиваться с ракообразными, стремясь к выживанью среди своих тысяченогих
сиблингов.
Надежда - пустыня зубцов на стеблях, бестелесная ярость бацилл;
асфальтовые аванпосты предлагают аннигиляцию, небесную гавань для трупоядных
пингвинов. Звук свободы есть грохот коллапса Высокой Церкви, охваченной
извращенным пожаром, переплавляющим идолопоклонников в исходную чернь,
протейскую глину, откуда восстанет новая плоть. Апостолы вбиты в огромные
диски остекленевшей магмы, зады подставляют рот четырем зефирам; в их
спиральные скважины разъяренные молоты на всю вечность вгоняют зазубренные
столбы из красного дерева, оранжевые катакомбы резонируют мокрым мясистым
хлюпаньем металла, хлещущего по костям и коже. Оторванные головы скачут,
кувыркаясь, по каскаду гранитных лестниц, ожившие мертвецы бьются насмерть
за странные трофеи внизу на плотах, управляемых обезьяньими смолами, все
плывет по подземным озерам, состоящим из глазных яблок, мужских яичек и
ядовитых яиц. Своды скал сотрясаются эхом молочного взрыва духов,
расплющенных о позорный столб, мертвым шепотом погребальных соитий.
Ритуалы из яслей увековечены в дисциплине могил, где источником белых
калений служит жестокая память забытых любовников, иллюзорная, рваная рана,
бесконечно бомбящая огненными драгоценностями. Живущие под сим балдахином -
сумасшедшие дети болезни, расцветающей чарующими картинами, что фатально
марает внутренний аутсайдер, ганглий горьких нектаров, скорбный скипетр
поражения в изнасилованных диадемах. Падающие звезды, изгнанные из