"Джеймс Хэвок. Мясная лавка в раю (английский андеграунд) " - читать интересную книгу автора

Объевшись опиума и серебра, рубинов и эмбрионов, свинцового меда и
женского кала, золотых звездных фруктов и смол аконита и спорыньи, застойных
губ девочек-куртизанок, клубники и жира гадюк, сатанинского масла и взбитых
жоп нищих; пресытившись этой и тысячью прочих страниц запретного
некроксикона, я жажду владеть сокровищем почернее - Ебливым Граалем. Слуги,
седлайте же моего жеребца из призрачной обезьяньей шерсти, покройте его
попоной из тщательно врезанных в шкуру кобры отбитых яичников, дабы я мог
скакать на торнадо в погоне за этим Граалем и самой Пиздой Зла, в черноту и
тот хаос, что клубится за ней!
Сапоги черной кожи скрипят стременами из хнычущей крайней плоти,
преследуя отпечатки выпотрошенных соловьев и людских ног в капканах.
Янтарные лупы глаз маисовых демонов щелкают средь чернявой листвы,
переключатели насекомых проклятий в дыре. Розовый свет осциллирует над
карнавалом анархических конфигураций в окончанье небес, погребальным
кострищем древних закатов. На перекрестке - бездна могил, опустошенных
средневековыми наважденьями. Странствующие сумасшедшие ставят пьесы теней
перед бдительными деревьями, задрапированными в габардиновый грех и вареные
птичьи кишки, приветствуя улюлюканьем универсум, расплющенный антистрофами
звездного грома.
Тайна явилась, внезапная гнойная буря пророков погасшего солнца. Вилы
воткнуты в фугу. Как цинготный моряк, кренясь от болезни, шпионил за рифом
мандариновых монстров над пенящейся волной, так восторженный всадник узрел
купола и грибы-минареты акрополя овощей, сумасшедший дом суки-земли, что
очерчен небесной пеллагрой. Первобытная печь голосов, фиолетовых и зеленых,
фимиам смерти. Стук копыт по каменной почве, увечья змей мамба и белладонны,
превратившихся в жидкость. Загнивание звука. Отныне путь будут мостить лишь
пласты человеческой плоти, свет бросят одни спорадические костры из
оторванных членов.
Периметры территории здесь осаждают кастраты-кадавры, черепа их
продолблены за преступления против кошечки. Сморщенные гомункулы виснут в
арканах с ветвей наверху, желудь скалится. Отделенные головы в нечистотных
гирляндах пришиты к стреноженным трупам свиней. Поганки забили искромсанные
кишки, бордюры эбеновых орхидей с изощренными змееродными зевами.
Переплетенье тотемов кричит о фаллическом культе. Круг из роз, серп из
ящериц, семь шагов к Сатане.
Шабаш ведьм на огне, кувыркаясь в цистернах отрезанных гениталий
самцов, срет-катается в выгребном табаке, умывшись миазмами плазмы, шелухой
и орехами, солевой требухой и навозом, барахтаясь в костных никотиновых
месивах. Старухи, выйдя наружу из тлеющих грязевых хижин, разводят
домкратами задние ноги чавкающих бородавочников, сбившихся у корыт, что
завалены трюфелями, мандрагорами и сморщенными головами; они жадно лижут
опухшие анусы, смакуя соленую смесь из поноса и непрожеванных яблок. Дряхлые
ноги покрыты пятнами сыпи, рубцами и следами копыт их свинячьих
возлюбленных. Вздувшиеся пиявки кольцуют соски бесчисленных сисек, сочащихся
вредными жидкостями; гангрена, подлинный пир для бородавок и жировиков
гадюк. Грыжа гуманности, стертой убогим туманом накурки.
На отшибе деревни похищенные придворные вздыблены на эшафотах. Здесь, у
скрипящих точильных камней, скорченная дуэнья муштрует хихикающих новичков,
посвящая их в радости членовредительства. Юные ведьмы балдеют, откусывая
всем пенисы и обдирая с них ткань для масок, предоставляя корявой карге