"Джеймс Хэвок. Мясная лавка в раю (английский андеграунд) " - читать интересную книгу автора

старался-трудился, наваливая слои влажной почвы; усталыми ручками он
опорожнил последнюю маленькую лопатку, навсегда отделив друг от друга
солнечный свет и того, кто спит.

ВЕНЕРИН ГЛАЗ

Запертая в гробу, Лавчайлд наблюдала наружный мир, посылая туда левый
глаз, Люцифера, на сверхъестественном проводе. Рыская по соседней деревне и
сельской окраине, Люцифер находил и внедрялся в истоки энергии. Неисчислимые
молодые любовники поддались его циклопической инквизиции; его излюбленный
кайф заключался в спиральном скольжении вниз по оргазменным позвоночникам.
Ему удавалось снять трещащее напряжение с мастурбирующей монахини, а потом
полететь и разнежиться в жаркой жопе какой-нибудь деревенской дурочки,
скачущей на дурачке. В такие моменты Лавчайлд с трудом контролировала
Люцифера; с чувствами, перегруженными сим негасимым зрачком, она зачастую
была вынуждена бороться, чтобы вернуть бессовестного шпиона. Когда, наконец,
она вновь погружалась во тьму, крышка ее продолговатого ящика запотевала
слизистым гноем, будто бы гроб тот был плотью, а она - паразитом внутри.
Морда ее воняла, как молния.
Однажды, прекрасной осенней ночью, когда Люцифер пролетал по мощеным
улицам - строго под газовыми фонарями, для освещения темницы хозяйки - он
вдруг засек небывалую иллюминацию, проистекавшую из-за ставней закрытой
лавки. Он тут же взлетел на смоленую крышу, прошел сквозь стропила и
очутился на скудно меблированном чердаке. Моментально он понял со всей
очевидностью, что попал в эпицентр поистине адской печи сладострастия.
Шедвард, местный мясник, развлекался с девчонками из приюта сирот.
Лавчайлд наблюдает за действом весьма искривленным зрачком Люцифера.
Она различает кружок голых девочек, ни одной из них нет и двенадцати, ну
тринадцати лет, они валяются ничком на полу, и, видимо, лижут друг другу
пизду. Мясник расселся на корточках в центре, одетый лишь в свой
окровавленный фартук; гикая и лупя себя стеком по ляжке, он радостно срет в
ведро с гусиным паштетом. Люцифер панорамирует комнату. Вот, на эбеновой
лошадке-качалке, сидит королева сего пубертатного шабаша. Она увенчана
жареной тушкой ягненка вместо тиары, закрыта вуалью из свежего сала и
связок. Ее обнаженное тельце сверху донизу смазано кровью животных. Кушак из
сердец покоится у нее на талии, мертвенные аорты, как юбка, болтаются вокруг
таза, ребра свиньи свисают на нитках с маленьких, проткнутых кольцами
грудок.
В ту же секунду Шедвард садится в седло позади, прижимает ее лицом к
деревянной гриве, поднимает свой фартук и начинает тереть крайней плотью ее
вдоль промежности. Сальная маска цепляется за лошадиное ухо и падает на пол.
Хотя ее личико скрыто рубиновой коркой, а передача изображения глючит,
Лавчайлд без труда идентифицирует личность сей кровавой кокотки.
Ее юная дочь.
Видение цепенеет и растворяется, как горелый янтарь. Лавчайлд начинает
вращаться в могиле, все быстрей и быстрей, вопя и браня крышку гроба; ногти
рвут в лоскуты плесневелый сатин. Она думает только о жалостном виде
травмированного ребенка, об отмщении Шедварду, осквернителю; напрочь забыв
сконцентрироваться на блуждающем глазе. Раскованный Люцифер ныряет в
оргиастический хаос, он блаженно свистит от отверстия к стонущему отверстию,