"Джеймс Хэвок. Мясная лавка в раю (английский андеграунд) " - читать интересную книгу автора

входит в титьки, яйца, мозги, сосет электричество, как орбитальная губка.
Свирепая мощь по спирали втекает в Лавчайлдову рваную психику, страшную
и скорпионью, круша и терзая, как будто бы тысячи бешеных шершней впились
изнутри в ее пламенный череп. Ее роднички ревут литаниями и вывернутыми
наизнанку тирадами, флейты артерий врываются вспять в первобытную ночь,
освещенную прыгающими оккультными костровищами, ритуальным убийством и
полыхающими чучелами жнецов-королей; золотые и алые свастики вскарабкиваются
на луну. Архаичные звезды взывают к фантомам, хаос высвечивает вырванные
сердца в карминовых некроманских бокалах, фетиши и блестящие петли, рвы до
краев наполняются магмой и серебристым говном, колдовские руины мерцают под
зверски кровоточащими венами неба; это текущие вверх водопады собачьего меда
в долине отрезанных языков, кричащих в экстазе.
Маленькая Микаэла первой подскочила к окну, в ужасе тыча кровавым
пальцем в сторону старого кладбища. Глянув в том направлении, Шедвард узрел
как бы мощные пиротехнические испытания, или облако падшей кометы, или,
может быть, полыхающего святого Эльма, в ярости портящего небеса.
Спектральные искры безудержно сталкивались над высоченным валом вибрирующей
космической серы; тем временем сполохи буйствующих энергий пронзали копьями
атмосферу; надгробные камни, как затонувшие, сверкали зажженными женскими
головами под этой радугой ада.
Мяснику, суеверной душонке, часто мерещились фонарики фей, танцующие на
верхушке того холма. По самые чресла завален телячьими отбивными, притиснув
бусинку третьего глаза к дырке в каком-то мифическом детском заборе, он
любил развалиться на разделочном блоке и представлять себе оргии лесбиянок,
живущих в цветках: крохотных, бьющих хлыстами крылатых доминатрисс в
комбинезонах из слизневой кожи, корчащихся на надгробных камнях, освещенных
горящими лепестками, евнухов-эльфов, поднявших над ними трофеи больных,
кариозных человечьих резцов; несомые теплым ветром обрывки печальной,
спаленной мелодии. Слезы струились из глаз мясника, мешаясь с потокам
клейкой слюны на жирненьком подбородке, он тихонько рыдал в тени мерно
вращающихся, вздернутых телок, обутых в сияющие сапоги из винила.
Но этот огненный шторм, безусловно, свидетельствовал о гораздо более
мощных силах; силах, которые Шедвард уже возмечтал покорить. Оставив своих
девчонок, он вылетел пулей на улицу, во всю глотку вопя, чтоб поднять
задремавшую деревеньку. Вскоре заспанная ватага зевак столпилась у церкви;
кто-то тихо дивился на ночные огни, кто-то в страхе дрожал перед черными
чарами. Взмахивая своим тесаком, словно скипетром, Шедвард принял
командование, заявив, что им всем предстоит укротить секретные силы лесов;
затем они, вооружившись волшебными палками пляшущего огня, бросились
штурмовать клокотавшее кладбище.
Хладное пламя сгущает их вздохи в лиловый туман, повисший заколотыми
скворцами в путанице визжащих, радиоактивных крестов. Земля начинает
грохотать изнутри. Шедвард мысленно видит Владычицу Склепов, дрочащую трупы.
Вот-вот их холодное семя вопьется лобзанием в небо, погасит поганые факелы
снежной лавиной зубов ангелочков. Земля расщепляется. Лавчайд восстала из
мертвых.
В саване из лучистого пепла, завывая, как ртуть, она воспаряет над
Шедвардом. Черные фейерверки вылетают сквозь поры ее курящейся кожи,
взметаются жутким биением крыл, скользких от сатанинского масла. Шедвард в
ужасе приседает, опорожняя кишечник на красный венок из маков; Лавчайлд