"Джеймс Хэвок. Мясная лавка в раю (английский андеграунд) " - читать интересную книгу автора

прежнему тихо. Ни звука, лишь нескончаемый стук костей у него кулаке. Птицы
умолкли, все листья опали с замученных пыткой деревьев. Выцветшая, как
известняк, бесплодная почва стала всего лишь солнечным саркофагом.
И вот, наконец, тихий шум. Треск ломких серых колосьев. Гуденье моторов
на холостых оборотах, и нежное, но атональное пенье. Первые искривленные
головы, в мерзких пучках тошнотворных волос, всплывают в полях. За ними
всплывают другие, и Филбин видит, что у них на плечах - магический,
симметричный крест. К его перекладинам крепко привязана голая,
мертвенно-бледная девушка с черными, будто смоль, косами.
Его Черноснежка.
Взрослая. Высоченная. И, несомненно, ставшая женщиной. Ставшая
человеком. Филбин видит глаза, умоляющие отца признать и вернуть свою дочь -
голубые, большие, прозрачные: глаза ее матери. Он оглядел ее тело. Хотя
темный мех покрывал теперь холмик лобка, он не мог скрыть прямого, честного
женского взреза. Мало волнуясь о том, к каким трюкам прибегли калечные
похитители, снявшие злое проклятье, он радостно встал, чтоб принять ее.
Процессия остановилась.
Глумливо поющий уродец с ногами-обрубками вышел вперед. Король
карликов, голый, но подпоясанный кожаным поясом с кожаными кисетами, злобное
тело горбато, покрыто наростами, скальп извергает дурные сплетения
забальзамированных крабовых панцирей. В левой руке - дубовая палочка. Он
начертал ею что-то в воздухе. Высохшая земля у его ног расселась, оскалясь,
и плюнула в небо мощами Содома. Они завертелись в выси, и рухнули
пентаграммой вокруг короля. Левой рукой он подал знак Филбину выйти на ринг,
потом покопался в одном из кисетов на поясе. Чу! Угнездившись в шерстистой
ладони, светится троица кубиков, сделанных из позвонков покойницы. Филбин
сразу же понял намеренье тролля. Им предстоит потягаться за обладанье душой
Черноснежки.
Проходят часы, они мечут кости, удача и проигрыш сменяют друг друга.
Карлики окружают их, гикая и заводя бензопилы, когда побеждает король,
молча, зловеще теснясь, когда Филбин выходит вперед. Луна достигает зенита;
у них поровну баллов перед финальным броском. Король карликов
пренебрежительно крутит запястьем. Кости падают наземь, и свита взрывается
яростным внутриутробным лаем, пилы чертят зигзагами дымное небо ночи.
Семнадцать. Филбин должен набрать максимальную сумму, чтоб выиграть, но ему
до сих пор это не удавалось.
Мрачно тряся костями в чаше из черепа, он пытается вспомнить
уверенность насекомых. Как росомаха выдирает хрящи. Магнетизм анаконды,
безошибочный спуск кровососных летучих мышей. Он погружается в транс.
Колдовские кости теперь упадут по собственной воле.
Шесть. Шесть. Шестьсот шестьдесят шесть.
Король карликов молча встает, пожимает своими кривыми плечами,
поворачивается, и, хромая, бредет в кукурузу, что его породила. Следом за
ним, насупившись, топает свита.
Филбин очухивается от патетичного скулежа. Он бросается к Черноснежке и
рвет плетеный тростник, привязавший ее к кресту. Секунду он видит свой
уродливый отблеск в двух лишенных души, по-акульему черных зерцалах, а потом
когти Зверя срывают ему лицо.
Его победившие кости один раз моргают во тьме.