"Джеймс Хэвок. Мясная лавка в раю (английский андеграунд) " - читать интересную книгу автора

ДЕРЕВО ПЛАЧА

Повсюду около Дерева Плача, растущего на могильном холме, Соловей
находил и откапывал копролиты с отпечатками кодов вечности.
И теперь он сидел и разламывал их пополам, как мясные рулеты,
выскабливал их холодные недра, и представлял себе те миры, что таились
внутри этих каменных генетических куколок. Жаркие холлы волос, храпящие
стены, покрытые пульсами анусов с кулачище размером, принадлежащих всем
видам без исключенья; из них выдуваются твари из юрского кала, покрытые
твердыми, как алмаз, семенами хурмы. Допотопные мертвецы, лишенные мяса,
трепещут и светятся слезною жизнью. Он чувствует знойный и мутный воздух
внутри своих легких, тошнотное колыхание сморщенных шкур под ногами. Его
голова, отразившись в зрачках покрывшейся панцирем ласки, похожа на кактус
из черного меха, усыпанный вскрытыми красными язвами.
Трансформер, что трансформирован.
Мизантроп от рожденья, когда повивальная бабка сказала, что левая
Соловьева ключица напоминает по форме акулоядный нарцисс, он истратил
детские годы в упорных попытках принять обличья животных. Сегодня корячась и
фыркая в ошеломленной барсучьей норе, назавтра гоняясь за крабами боком по
илистым отмелям, он проводил бесконечные лета в тщеславном стремленье к
чудесному преображенью. Когда опускалась ночная прохлада, он убегал в
излюбленное убежище, к древнему дереву, вскормленному костями и кровью
когда-то зарытых в кургане средневековых насильников. Там, на карнизе
рассыпавшейся слюды, скребя друг о друга тощие икры, подобно цикаде, или
мыча, как полуночная корова, он начал изобретать отмщенье Природе; не в
силах сменить обличие, он принес клятву стать извратителем.
Годы спустя, он дошел до того, что начал накапливать капли кала,
спадавшие с дерева, кои считал квинтэссенцией всех живущих существ.
Вознамерившись вывести несуществующие гибриды, он злобно вливал один сбор в
другой; лепя вставших на задние лапы чучельных львов из навоза ящериц,
сиамских креветочных близнецов из аммония, взятого в гроте летучих мышей,
бараночервей, покрытую шерстью форель и дюжины прочих мифических
сумасшедствий. Укреплен в вере деревом, Соловей учредил тайный сад под
корявыми сучьями, вкапывая свои мягкие, остро пахнущие модели в полые ясли.
С тех пор его одинокие полночи проходили в заботах об этом миниатюрном
зверинце; он орошал его крышу своей водянистой подросточьей спермой, шпионя
за лисами, трахающимися среди папоротников.
Пытаясь пропагандировать эту отступническую зоологию среди своих
сверстников, он столкнулся с насмешками; к тому ж он был полным лохом в
любви. Ночь за ночью он тщетно искал утешенья на старом и неизменном холме,
поливая ужасное дерево и свои погребенные чада обильнейшими слезами. Сезоны
сменяли друг друга. Однажды, весенним вечером, когда он рыдал взахлеб,
Соловей вдруг понял, что слышит зудящий фальцетный хор наверху. Он вгляделся
в тенистые ветви; там тявкали, заперты в виснущих ярко-красных плодах, лица
всех женщин, когда-либо обломавших его.
Прибежали врачи; Соловей попал в карцер с разумом, рухнувшим в злые
руины.
Теперь сумасшедшие дома опустели; Дерево Плача опять четвертовано тенью
обезумевшего садовника. Скрестившего ноги, качающегося взад-вперед,
околдованного засохшим навозом на кончиках его пальцев, окруженного вырытым