"Джеймс Хэвок. Мясная лавка в раю (английский андеграунд) " - читать интересную книгу автора

из земли сокровенным содомом.
Золото дурня.
С точки зренья пищащих кишок его зверского микромира, Соловей - вонючий
чужак, некий вирус; Антиплач, вдруг пришедший с предъявлением прав на свое
ублюдочье царство.
По самые яйца в разнообразном помете, он преследуем быстрыми, страшно
смердящими, громко ревущими монстрами, коих шпорят скелеты, когда-то
сломавшие шею, призраки вздернутых секс-преступников; взбучены обезбашенными
микробами, медузы стихий инфернально несутся по воздуху скорченного
лабиринта. Забившись в слепую кишку, Соловей вдруг оказывается припертым к
занавесу из гнилых животов. Клубни грязи впиваются в его ступни. В тот самый
момент, когда травля наваливается на него, Соловей ощущает телесный мятеж.
Жадный кал циркулирует в его стынущих венах, органы обрастают щетиной;
чувство эволюционных знамений, отпечатки когтей на магме пустыни под
неподвижными, киноварными звездопейзажами, посвященными перемещению; это
стремительный, головой вниз, прыжок с конвульсивного парапета
Сверхъестественности.
Наконец он добился преображенья, став существом из сплошных
внутрижопных волос, испещренным открытыми сфинктерами. Пронзительный свист
вылетает через одну из сочащихся красных дырок; гиперпространственный,
обезболивающий вопль Антиплача. Теперь Соловей знает точно, что значит
пролезть сквозь игольное ушко, существовать только в жалких мечтах
расплющенных и червивых; униженной аберрацией юрского вечера, освобожденной
от всякого смысла, эхом в собственном сдавленном черепе, напоминающем
вымершие допотопные океаны, глухо гудящие в пересохшей ракушке.
Сфотографирован сквозь микроскоп, он напомнил бы серию эктоплазменных лиц на
спиральной лестнице, призрак мычащей машины, что сам изобрел; обрубки,
утопшие в тине расплавленного желанья. Лишенный игр с куклой, он съежился в
чистую ненависть.
Его вопль двоится; гибриды в первых рядах сметены. Тем не менее, их
скелетные всадники рушатся в ров с трясущимися тазами, снаряды их мстящих
костей протыкают, как вертела, гнусно воющего захватчика, пригвождают его
безвозвратно стрелами копчиков. Возбуждены солевым изнасилованьем, костяки,
кадавры и палачи с канареечными головами падают на Соловья; коридоры
вспухают заглушенным звуком окостеневших когтей, рвущих густошерстистые
внутренности, полиморфных копыт, трамбующих клочья лица.
Прокаженные крылья хлопают в сахаре и соломе.
Последние причитанья обысканной головы затухают вдали; кора Антиплача
дробится на сотни сегментов, виясь на спиралях спектрального желатина вкруг
Дерева Плача, пока оно топит корни все глубже и глубже в могильном кургане,
высасывая до конца омерзительно квохчущие кости, и погружается к центру
беспечно летящей Земли.

СУККУБИЙ БЛЮЗ

Обрезан под жутким астральным дождем радиации, Краль провел юность,
измученный полчищами хохочущей кожи; такой же беспомощный на своем
заколдованном и ублюдочьем чердаке, как алебастровый жеребенок на
каменноугольном лугу.
Решив, что с такими рубцами ему не добиться людской любви, он начал