"Джеймс Хэвок. Мясная лавка в раю (английский андеграунд) " - читать интересную книгу автора

жених. Ее страшная аватара плотского разложения.
Но он почему-то совсем не похож на смертоносного рыцаря из ее снов. Он
бледный. Он слишком бледный. И дряблый. Уродливый, потный и неуклюжий. С
белыми, будто снег, волосами и розовыми глазами.
И оскопленный ее же рукой.

КАНАВОПЫТ

Увы бедному Гутрику! - сама пизда ночи поссала кровью в его спящий рот.
Замоченный звездами, он был выблеван и отрезан в дыре, где гадские
твари мечтали о паре. Папаша его приходил домой после убийства, пьяный от
норковой артериальной крови, намотав на свои кулачищи рулоны блестящих
кишок, сернистая рвота рвалась, как фонтан, из его цельномедного сычуга. У
Папаши было четыре яйца; колючие белые черви таращились из абсцессов на
мощном, бесстыдно торчащем члене. Пока Гутрик глодал отрыгнутое им мясо,
Папаша внедрялся корнем в Мамашу. Однажды ночью его устрашающие раскопки
порвали ее пополам. Бултыхаясь в компосте и тараканах, Папаша все выл и выл
безутешно. Гутрик глянул на мрачное киноварное небо. Оно было похоже на
чье-то лицо, развороченное острым резцом. Сперва появились плывущие
существа, как шифры для разрушенья, за ними - планеты, танцуя с изяществом
горящих детей. Под этим дурным зодиаком Гутрик покинул гнездо.
Одинокий, печальный падальщик в жутко заросшей, безбрежной пустыне.
Ошипованные сердца болтаются на порочных деревьях, плоды их несут семена
людоедства. Повсюду вскопанные могилы. Гутрик добрался до места, где собаки
не воют. Здесь небеса отвергаются копуляцией кедров, и все освещение
проистекает из нависающих химерических фонарей угнетающего железа. Змеящаяся
тропа обозначена грудами оскальпированных черепов с гниющими членами,
воткнутыми в глазницы. Пройдя ее до конца, Гутрик смотрит на некое здание,
форма тени которого схожа с порванным ртом: дворец Королевы Щелей.
Она укутана в серый, шевелящийся плащ из оживших крыс, сшитых вместе
кошачьей кишкой. Ее лоб украшают затейливые костяшки. Она распахнула плащ.
Ее кожа бездонна, как ртуть - эластичное зеркало, в коем Гутрик впервые
видит свое лицо: размозженный портрет недожеванной плоти, почти заливающей
искры костей; носа нет вообще, только полная кольев пещера и одинокий
глазок, дрейфующий в дымчатом желтом бельме. Устрашенный самим собой, Гутрик
не замечает неслышного приближения Королевы, пока его чувства не атакует
вонь рыбьих голов. Проследив за ее источником, он встречает лицом к лицу ее
баснословные гениталии.
Притянутый, как железо, Гутрик медленно испаряет всяческое сознание в
сексуальный отсос; отражает, и то только смутно, лишь аритмический клекот ее
смертоносных репродуктивных органов, несущийся из-под жирной гузки, покрытой
щетинистой, сальной кожей. На грани отключки, он чувствует нисхождение
какого-то мощного универсума; кажется, сами швы страха вот-вот разорвутся, и
преступная аристократия будет молить о пощаде перед малиновым алтарем.
Внутри канав всегда есть еще канавы. Вытянутые королевские губы
развратно рычат, открывая подобие сумрачного, плотоядного поля маков. Гутрик
вскоре с предельной четкостью различает детали сих скрытых владений;
голографический, рубиновый рассвет, просочась сквозь леденящий кожу туман,
развертывается вширь.
Повсюду колеса, несущие потрошеные торсы, кишащие паутинными гадами.