"Джеймс Хэвок. Мясная лавка в раю (английский андеграунд) " - читать интересную книгу автора

Далеко впереди, пещеры. Здесь Гутрик встречает Папашу, на каменных стенах
родной дыры намалеваны фрески с картинами жизни в желудке ворона. Нежа свою
серебристую спину в мешанине из шкур, раздвинувши ноги, лежит Королева. Ее
угрожающая клоака вскрывается, окровавлена и забрызгана спермой, драная
орхидея. Орхидея начинает вращаться, как машина для перемола мечтаний,
Папаша встает перед ней на колени, трясясь всем телом, и Гутрика сплющивает
виденье гигантских кузнечиков, бьющихся насмерть за грязной витриной.
В театре масок внутри Королевы, где злые козлы грызут засаленные ступни
на палках, а галки клюют гангренозные раны свалившейся с неба золотой
молодежи, папаша с сыночком качаются на шнурах. Стручки открываются и
закрываются с видом на жирные грядки мужских органов вшей; Королева уселась
на трон из крысиной шерсти. Она горделиво вздымает свою державу - круглый
сосуд с кислотой, обнажающей кости, и скипетр - тонкой работы заржавленные
щипцы для кастрации. Скоро эти священные инструменты положат конец
путешествию Гутрика в бездну канавы.
Но серые скалящиеся скелеты, что дразнят его, могут лишь подражать ее
музыкальной шкатулке; когда завод в ней кончается, их засохшие члены
застывают нелепо. Папаша - охотник, искушенный в разламывании щелкающей
добычи, пусть и бескровной - и вот его жвалы уже в жарком мозге костей!
Королева откидывается на сиденье и раздвигает бедра, будто гимнастка. Из
пизды вылетает циркулярный поток горящих лучей нарколепсии, клейкие кольца
гипноза и концентрических трансов. Глаза ее говорят о ритуальном убийстве.
Гутрик в последний раз видит Папашу, потом все меркнет, и он опять тонет в
головокружительном вихре.
Какие-то голоса. Сырые, как печень ангела, расклеванная стервятниками.
Тени в сутанах готовятся к Черной Мессе в своем потаенном жадеитовом храме.
Гутрик подвешен за шею над тиглем свернувшейся крови, он пинается, дергаясь,
и плюется вселенными, обреченными умереть. Перед взором его - водопады
магических знаков, видимо, вырубленных из хрящевых полушарий. Мелькают
турецкие сабли. Конопля обрывается, сбросив его в непомерную, сардоничную
глубину.
Мокрота. И когти на его холодном лице. Могила неглубока, солоноватый
крысятник у мертвой реки. Воздух сумрачный, спертый от экскрементов. Сквозь
этот смертельный, заразный проход он тащит домой к Папаше лик Королевы,
запертый в бусине трюмной воды.
Где же Папаша?
Кривлянием черной дымящейся мускулатуры он появляется сквозь череду
онейрических витражей, лежащих вне времени. Седьмой и последний витраж,
выпуклый и обугленный - сведенная судорогой спина Королевы, которую он ебет,
будто зверь. Одна рука сдавливает ей обе груди, другая затягивает и дерет
грубый узел, завязанный на отекшем, кровавом горле. Слушая их скулеж и
рычание, Гутрик вдруг чувствует сокрушительный спазм в грудной клетке,
выбивающий воздух из его легких. На грани удушья, он видит себя вылетающим
из очка свиноматки.
Улегшись на столь знакомой ему подстилке из крабовых панцирей, шелухи и
крапивы, он наблюдает за тем, как Папаша со страшным хохотом забивает свинью
и жарит ее на ужин. Гутрику - шевелящийся мозг. Сладкий дым камышей
извивается в розовом, благоволящем небе, и успокаивающее тепло поселяется в
доме. Что сможет разрушить их обретенную вновь гармонию?
С довольным зевком его королевская мачеха медленно расплетает ноги.