"Джеймс Хэвок. Мясная лавка в раю (английский андеграунд) " - читать интересную книгу автора

глаза", Сатанокожа, Creation Press, 1992.)>"
Несмотря на то, что Сатанокожа, вроде бы, не имеет столь же узнаваемого
исторического бэкграунда, как Рэизм, Хэвок намекал, что "по сути книга -
все-таки историческая, но отсылает она к истории "параллельной вселенной",
доступной только под большими дозами наркотиков, либо путем мечты или
призрачных воспоминаний о посещениях "планеты черного солнца" этой
вселенной - планеты по имени Хэвок" <Джеймс Хэвок, из личной переписки.>.
Сатанокожа читается скорее не как линейная история - даже такого
нарциссичной, запретной, наркотического просхождения вселенной - а как
странная карта некоего психогеографического внутреннего пространства,
путеводитель по ряду плато, из которых состоит Хэвоковское подсознание.
В своей следующей новелле Белый Череп Хэвок соединяет свой интерес к
историческим событиям и, одновременно, к нелинейным нарративным структурам.
Роман достаточно необязывающе основан на мифологии Капитана Миссона,
французского пиратского воеводы, подвигнувшего своих людей на бунт против
любых форм государственной власти, и исповедовавшего либертинское кредо:
"Отныне нок-рея, киль и кат объявляются ветхой рухлядью, ибо никто боле
не согрешит против братьев своих, а вы и есть эти братья, и мы накормим
врагов. Те, что пляшут под дудку своих цепей, вольны звать нас пиратами, но
флаг наш будет из чистой слоновой кости, и слово СВОБОДА будет вышито по
нему чистым золотом. Наше бдение абортирует рабство, высветлит тусклость
людских сердец. Этой ночью мы бьемся на берегу Испании" <Джеймс Хэвок, Белый
Череп, Creation Press, 1996, стр. 21>.
Наиболее завершенный из всех Хэвоковских проектов, Белый Череп сходным
образом разрабатывает пограничную зону между словесным экстремизмом и
детской литературой, что открыто манифестируется в "кратких содержаниях",
предваряющих каждую главу и стилизованных в точности, как соответствующие
"выжимки" в старых Книгах-Для-Юношества. Каждая "выжимка" начинается с
легендарного "Как...", за чем следует перечень описываемых в главе событий,
например: "Как Миссон обнаружил Пазузу, Корабль Смерти Томаса Тью, и его
соратников-каннибалов..."
Белый Череп также вводит мифологию Мясничества. Вдохновленный
деятельностью работников обширных мясных рынков Лондона, в особенности
Смитфилдского, и подпитываемый собственной тягой ко всему, что связано с
внутренностями, Хэвок насыщает иконографию текста настойчивыми, загадочными
и вычурными референциями к мясникам, забою скота, мясу и бойне как мифу. Еще
более продвинутой референцией мифологизированного мира скотобойни является в
Белом Черепе непрямая отсылка к Техасской Резне Бензопилой - в лице
персонажа по имени Король Почка, созданного на основе Хэвоковской
интерпретации самого зловещего и запоминающегося персонажа фильма -
Шкуроморда.
"Мясники гордо пыжились в солнечном свете, в фартуках шкур непонятного
происхождения... Их босс, загорелый забойщик с бритвенными шрамами на руках,
отмечавшими всех забитых его кувалдой, щеголял титулом Короля Селезенки, и
его подмастерья приносили клятвы вассальской верности потрохам своим с ними
полным сходством" <Джеймс Хэвок, Белый Череп, Creation Press, 1996, стр.
35.> .
Белый Череп тоже вырастает на Хэвоковской одержимости разговорным
языком, и демонстрирует гремучую смесь из псевдо-пиратской бранной лексики
(заимствованной - в извращенном виде - конечно же, из детских игр), де