"Фридрих Август фон Хайек. Индивидуализм" - читать интересную книгу автора

значительной мере является делом опыта. Но никакой опыт в обычном смысле не
сможет сказать мне, что же я имею в виду, называя это лицо?дружелюбным?. То,
что я подразумеваю под?дружелюбным лицом? не зависит от физических свойств
различных конкретных ситуаций, которые, по-видимому, могут не иметь между
собой ничего общего. Тем не менее я умею распознавать их как элементы одного
класса - но то, что делает их элементами одного класса, относится к
придаваемому им значению, а не к их физическим свойствам. Важность этого
различения возрастает по мере того, как мы выходим за рамки привычного
окружения. Пока я вращаюсь среди себе подобных, то, скорее всего, из
физических свойств банкноты или револьвера стану заключать, что это деньги
или оружие для тех, кто держит их в руках. Когда я вижу дикаря, держащего
раковины каури или длинную тонкую трубку, то физические свойства этих
предметов, вероятно, ни о чем мне не скажут. Однако наблюдения,
подсказывающие мне, что раковины каури - это для него деньги, а трубка -
оружие для пускания стрел, прольют на объекты яркий свет - намного более
яркий, чем могли бы мне дать те же наблюдения, не будь я знаком с понятием
денег или оружия. Распознавая эти предметы в таком качестве, я начинаю
понимать поведение людей. Я могу вписаться в схему действий, которые?имеют
смысл? именно потому, что я стал считать это не предметом с определенными
физическими свойствами, а предметом того рода, что вписывается в модель моей
собственной целенаправленной деятельности. Если то, что мы делаем, когда
говорим о понимании действий человека, состоит во вписывании наших
фактических наблюдений в модели, существующие в готовом виде в нашем
собственном уме, то из этого следует, конечно, что мы способны понимать все
меньше и меньше по мере обращения к существам, все более и более от нас
далеким. Но отсюда также следует, что не только невозможно понять ум,
отличающийся от нашего собственного, но бессмысленно даже о нем говорить.
Говоря о другом разуме, мы предполагаем, что в состоянии увязать между собой
свои наблюдения, поскольку наблюдаемые нами вещи укладываются в образ нашего
собственного мышления. Но там, где такая возможность истолкования по
аналогии с нашим собственным умом исчезает, где мы не можем
больше?понимать? - там нет смысла вообще говорить о разуме. Тогда есть
только физические факты, которые мы можем группировать и классифицировать
единственно в соответствии с наблюдаемыми физическими свойствами. В этой
связи интересно, что при переходе от интерпретации действий людей, очень на
нас похожих, к людям, живущим в сильно отличающейся обстановке, именно самые
конкретные понятия первыми утрачивают свою полезность для осмысления людских
поступков, а дольше всего ее сохраняют самые общие и абстрактные понятия.
Мое знание об окружающих повседневных вещах, о конкретных способах выражения
мыслей и эмоций принесет мне мало пользы при интерпретировании поведения
жителей Тьерра-дель-Фуэго. Но мое понимание того, чту я имею в виду под
средствами достижения цели, под пищей или оружием, словом или знаком, и
даже, вероятно, обменом или подарком, все еще будут полезны и даже
существенны для моих попыток понять, что они делают.


3

До сих пор наше обсуждение ограничивалось вопросом, как при
рассмотрении социальных явлений мы классифицируем индивидуальные действия и