"Фридрих Август фон Хайек. Индивидуализм" - читать интересную книгу автора

что делает формирование спонтанных социальных образований понятным. Тогда
как "проектные" теории неизбежно ведут к заключению, что общественные
процессы можно заставить служить людским целям, только если они поставлены
под контроль индивидуального человеческого разума, и тем самым прямиком
ведут к социализму, истинный индивидуализм, напротив, полагает, что, если
предоставить людям свободу, они зачастую достигнут большего, чем мог бы
спроектировать или предвидеть индивидуальный человеческий ум.
Эта противоположность между истинным, антирационалистическим, и ложным,
рационалистическим, индивидуализмом пронизывает всю общественную мысль. Но
поскольку обе теории приобрели известность под одним и тем же именем и
частично потому, что на экономистов классической школы XIX в., в особенности
на Джона Стюарта Милля и Герберта Спенсера, французская традиция повлияла
почти так же сильно, как английская, всевозможные концепции и предположения,
совершенно чуждые истинному индивидуализму, стали восприниматься как
неотъемлемые части этого учения.
Вероятно, лучшим примером неверных представлений об индивидуализме
Адама Смита и его единомышленников служит ходячая вера в то, что они
выдумали пугало "экономического человека" и что их выводы подрываются их же
предположением о строго рациональном поведении и вообще ложной
рационалистической психологией. Конечно же, они были крайне далеки от
предположений подобного рода. Будет куда правильнее сказать, что с их точки
зрения человек по природе ленив и склонен к праздности, недальновиден и
расточителен и что только силой обстоятельств его можно заставить вести себя
экономно и осмотрительно, дабы приспособить его средства к его же целям. Но
даже сказанное нами не точно передает чрезвычайно сложные и реалистические
взгляды этих мыслителей на природу человека. Поскольку вошло в моду
высмеивать Смита и его современников за их якобы ошибочную психологию, я
готов, пожалуй, рискнуть и высказать мнение, что для любых практических
задач мы все еще можем больше узнать о поведении человека из "Богатства
народов", чем из большинства претенциозных современных трактатов по
"социальной психологии".
Как бы там ни было, почти не вызывает сомнений, что Смита главным
образом интересовало не столько то, чего человек мог бы время от времени
достигать, когда он бывает на высоте, сколько то, чтобы у него было как
можно меньше возможностей наносить вред, когда он оказывается несостоятелен.
Вряд ли будет преувеличением утверждать, что основное достоинство
индивидуализма, отстаивавшегося Смитом и его современниками, заключается в
том, что это порядок, при котором дурные люди способны причинять наименьшее
зло. Это социальная система, функционирование которой не требует, чтобы мы
нашли добродетельных людей для управления ею или чтобы все люди стали лучше,
чем они есть теперь, но которая использует людей во всем их разнообразии и
сложности: иногда хорошими, иногда дурными, порой умными, но чаще глупыми.
Их целью была система, предоставляющая свободу всем, а не только
"добродетельным и мудрым", как того желали их французские современники.
[А.У.Бенн (A.W.Benn) в своей "History of English Rationalism in the
Nineteenth Century" (1906) справедливо говорит: "У Кенэ следовать природе
означало выяснять путем изучения окружающего нас мира и его законов, какое
поведение наиболее способствует здоровью и счастью, а естественные права
означали свободу следования установленному таким образом пути. Такая свобода
принадлежит исключительно мудрым и добродетельным и может быть дарована