"Сэм Хайес. В осколках тумана" - читать интересную книгу автора

через перелаз у пруда; велосипед он при этом задрал до нелепости высоко,
желая показать, как он силен. А я должен был присматривать за ними.
Втроем мы устроились на мостках, врезавшихся в пруд. Удочка
принадлежала Мику. Я захватил наживку. Джулия лежала на теплых досках, а мы
спорили, кому насаживать червей. Солнце щипало нас за шеи, и тонкие ноги
Джулии покраснели.
- Кто хочет искупаться? - спросила она, резко приподнявшись. Возможно,
ей надоело слушать наши пререкания или же просто стало жарко, но не успели
мы опомниться, как она стянула майку и в лифчике и шортах подошла к краю
мостков.
- Только не ныряй, Джу, - сказал я, вспомнив, что обещал ее матери.
И все-таки наживка меня заботила в тот момент больше. Я так и не поднял
на нее взгляд. На воду мы посмотрели, лишь когда собрались закидывать
удочку. О Джулии напоминала уже затихающая рябь.
- Где она? - Глаза метались по поверхности пруда. - Джулия! - крикнул я
и ладонью прикрыл глаза от солнца. Я ждал, что из воды вынырнет ее
напряженное лицо, она жадно втянет воздух и улыбнется. - Джулия!
- Не знаю, - ответил Мик. - Да что с ней станет...
И если бы солнечный свет в тот день не был столь резок, я бы вряд ли
разглядел ее лицо в сумеречной глубине. Она плыла на спине - ноздри раздуты,
глаза широко раскрыты, а из виска струится тонкая красная ленточка.
- Черт, - выдохнул за моей спиной Мик, когда я спрыгнул с пристани.
Нырнув, я схватил ее, вырвался из воды и крикнул Мику, чтобы он помог
мне вытащить ее. Не знаю, как нам это удалось, но мы вытянули ее по гнилым
мосткам, в кровь расцарапав спину. В тот день мне больше всего запомнилось,
какие мягкие у нее губы. Я впервые поцеловал Джулию Маршалл.

- Ты опоздал, - сурово говорит она.
Выдавливаю улыбку. Вдруг Джулия растает, как в детстве? Но ей не до
улыбок. Дети протиснулись внутрь, я же застрял на пороге. Наполовину
снаружи, наполовину внутри дома, в котором провел три четверти детства.
- Всего на полчаса, - оправдываюсь я, бросая взгляд на часы. Но где же
часы, удивляюсь я, рассматривая пустое запястье. Понадобилось несколько
секунд, чтобы до меня дошло: я не помню, где их оставил.
- Ha два! - вопит она. - Я чуть с ума не сошла!
Джулия пытается захлопнуть дверь, но не может, мешает моя нога. Я
смеюсь, хотя боль зверская. Крики Джулии глохнут, щеки ее розовеют. Она
распахивает дверь, подается ко мне. Она совсем близко - на расстоянии удара
или поцелуя. Мы практически соприкасаемся носами, и я улавливаю внутри дрожь
инстинкта, предупреждающую - отступи, и поскорее. Но я не обращаю на совет
внимания, до того хочется хотя бы на секунду ощутить близость Джулии.
Возможно, другого шанса и не будет.
- Ты пил. Я доверила тебе детей, машину, а ты пил, черт побери! - Она
делает глубокий вдох и морщится от отвращения. - Господи, Марри! Да как ты
мог? - Она бьет кулаками по стене.
- Ты только подумай: дети... машина. Знаешь, Марри, такого болвана, как
ты, еще поискать.
Она падает на стул и прячет лицо в ладонях.
- Ты ошибаешься. Я выпил позже.
Джулия поднимает глаза: