"Мартин Хайдеггер. Язык (Философско-культурологическая исследовательская лаборатория "ЭЙДОС")" - читать интересную книгу автора

Боль причиняет порогу его ноша. Различие пребывает как уже сбывшееся,
откуда происходит бремя мира и вещи. В какой мере?

Здесь сверкает в чистом свете
На столе вино и хлеб.

Где сверкает чистый свет? На пороге,обремененном болью. Щель раз-личия
сверкает чистым светом. Его лучащийся стык про-являет про-свет мира в его
событии. Щель просвета пропускает мир в его мирах, который покрывает вещи.
Благодаря явлению мира в его золотом блеске светятся также хлеб и вино.
Вышеназванные вещи светятся в единости своей вещности. Хлеб и вино - это
плоды земли и неба, посланные смертным божествами. Хлеб и вино собираются
при четырех из единости средокрестия. Названные вещи - хлеб и вино едины
потому, что их сохранение в мире исполняется непосредственно милостью мира.
Достаток таких вещей определяется тем, что они пребывают при средо-крестии
мира. Чистый свет мира и простое сверкание вещей соизмеряют их середину, их
раз-личие.
Третья строфа зовет мир и вещи в самой их сердцевине. Их стык друг с
другом - есть боль.
Третья строка соединяет имя вещей и имя мира. Так, третья строфа зовет
первоначально, исходя из собственного имени, которое зовет различие таким
образом, что оставляет его неназванным. Первоначальный зов, называющий
сердцевину вещи и мира, есть собственно имя. Это имя есть сущность
говорения. В говоре поэта пребывает язык. Это язык языка. Язык говорит. Он
говорит тем, что называемое мир-вещь и вещь-мир, зовет в средину раз-личия.
То, что так названо, есть призыв к прибытию сюда из раз-личия. Это мыслится
здесь в смысле старинного слова "пребывать", которое вы знаем по молитве:
"пребудут, господи, твои пути". В призванном именем пребывает таким
16

образом призыв раз-личия. Раз-личие успокаивает вещь вещей в мире
миров. Раз-личие отстраняет вещи в покое средокрестия. Такое отстранение не
уничтожает вещи. Оно освобождает их для пребывания в мире. В покое таится
тишь4. Различие тишит вещи как вещи в мире.
Такая тишина случается только в той мере, в какой средо-крестие мира
исполняет хранение вещей, в какой тишина вещей способна пребывать в мире.
Раз-личие тишит двойственно. Оно тишит тем, что успокаивет вещи в благодати
мира. Оно тишит тем, что заставляет мир довольствоваться вещами. В
двойственной тишине различия собирается тишь.
Что есть тишь? Это ни в коем случае не есть только безмолвие. Последнее
- застывшая немота тона и звука. Но немота не есть снятие о-глашения, как не
есть она сама собственно уже покоящееся. Немота остается лишь обратной
стороной покоящегося. Немота сама покоится на покое. Сущность же покоя в
том, что он тишит. Как тиши покой, строго говоря, всегда подвижнее всякого
движения, ладнее всякого лада.
Двойственно тишит прежде всего само раз-личие: вещи в вещах и мир в
мирах. Так тишась, вещь и пир не оскверняют раз-личия. Более того, они
спасают его в тишине, ибо оно само является тишью.
Вещи и мир в их событии молчания зовут раз-личие мира и вещи в центре
их сердечности. Различие - это призывающее. Различие собирается из двух тем,