"Джозеф Л.Хеллер. Уловка-22 " - читать интересную книгу автора

сволочь ты эдакая, жми!", дико ненавидя при этом Макуотта, как будто именно
он, Макуотт, был повинен в том, что они оказались в таком месте, где их
могут начисто изничтожить. И тогда все в самолете отключались от
переговорного устройства. Было лишь одно прискорбное исключение - во время
свистопляски над Авиньоном, когда Доббс рехнулся и начал душераздирающим
голосом взывать:
- Помогите ему! Помогите! Помогите! Помогите ему!
- Кому помочь? Помочь кому? - кричал в ответ Йоссариан. Он только что
снова включил свой шлемофон в переговорное устройство, после того как связь
была временно нарушена по вине Доббса: Доббс выхватил штур- вал у Хьюпла и
вдруг ни с того ни с сего швырнул их в оглушающее, оцепеняюшее, жуткое пике,
отчего Йоссариан беспомощно прилип макушкой к потолку кабины. Хьюпл едва
успел вывести их из пике, вырвав штурвал у Доббса, и тут же вернул корабль
обратно, прямо в какофонию зенитного огня, в самую гущу вздымающихся пластов
дыма, откуда они так благополучно выбрались минутой раньше. "О боже, боже,
боже", - беззвучно твердил Йоссариан, свисая с потолка кабины. Он не мог
пошевельнуть пальцем.
- Бомбардиру! Бомбардиру! - кричал Доббс Йоссариану. - Он не отвечает!
Он не отвечает! Помогите бомбардиру! Бомбардиру помогите!
- Я - бомбардир! - орал в переговорное устройство Йоссариан. - Я
бомбардир. Со мной все в порядке. Все порядке.
- Тогда помогите ему, помогите ему! - умолял Доббс. Помогите ему,
помогите ему!
А в хвосте умирал Сноуден.
6. Заморыш Джо
У Заморыша Джо на счету было пятьдесят боевых вылетов. Он уже собрал
вещички и теперь сидел на чемоданax, дожидаясь, когда его отпустят домой. По
ночам его преследовали кошмары, и он издавал жуткие, душераздирающие вопли,
которые будили всю эскадрилью, кроме Хьюпла, пятнадцатилетнего второго
пилота. Хьюпл скрыл свой возраст, чтобы попасть в армию, и жил вместе со
своим любимым котенком в одной палатке с Заморышем Джо. Хьюпл спал чутко, но
утверждал, что не слышит воплей Джо. Заморыш Джо был человек больной.
- Ну и что из этого? - обиженно ворчал доктор Дейника. - Я зашибал
пятьдесят тысяч долларов в год и почти не платил налога, потому что брал с
пациентов наличными. Меня поддерживала сильнейшая в мире торговая
ассоциация. И посмотрите, что вышло. Как только я все наладил, чтобы
развернуться по-настоящему, кому-то понадобилось устроить фашизм и начать
войну, да еще такую ужасную, что она коснулась даже меня. Меня смех
разбирает, когда я слышу, как какой-то Заморыш Джо исходит криком каждую
ночь. Меня просто смех разбирает. Он, видите ли, болен! А каково, интересно,
мне?
Заморыш Джо был слишком занят собственными горестями, чтобы еще
интересоваться самочувствием доктора Дейники. Взять хотя бы шум. Самый
легкий шум приводил Джо в ярость, и он орал до хрипоты: на Аарфи - за то,
что тот причмокивает, когда сосет свою трубку; на Орра - когда тот паял; на
Макуотта - за то, что тот щелкает картами, когда играет в очко или покер; на
Доббса за то, что у него лязгают зубы, когда, спотыкаясь, он налетает на
все, что лежит или стоит на его пути. Заморыш Джо был просто комком
обнаженных нервов. Часы, монотонно тикавшие в тишине палатки, точно
молотком, били его по темени.