"Джозеф Хеллер. Что-то случилось" - читать интересную книгу автора

доверяю себе, когда попадаю в переплет и либо не знаю, чем это кончится,
либо ничего не в силах изменить. Мне не по себе, даже когда я меняю пробку
или электрическую лампочку.
Что-то и вправду со мной случилось, лишило меня уверенности и мужества,
вселило в меня боязнь нового, боязнь всяких перемен и самый настоящий ужас
перед всем неизвестным, что может произойти. Я не люблю все непредвиденное.
Если без моего ведома переставляют мебель, хоть на волос (даже в моем
служебном кабинете), для меня это как пощечина или удар в спину. Не люблю
ничего нечаянного. Всякого рода сюрпризы злят меня и обижают; даже от тех
сюрпризов, которые затеяны, чтобы порадовать меня и развлечь, остается
свинцовый привкус горечи и жалости к самому себе, ощущение, что против меня
что-то замышляли, меня использовали ради чьего-то удовольствия, что-то
скрывали, сговаривались за моей спиной. (Я не из тех, с кем легко жить.) Я
не выношу ссор (со всеми, кроме моих домашних). Изо дня в день происходит
множество мелких столкновений, с которыми я просто не в силах справляться,
они отчаянно меня мучают и унижают: трения с рабочим, который что-нибудь
чинит в квартире и делает это кое-как или обсчитывает меня, или
недоразумения с каким-нибудь безучастно уклончивым служащим телефонной
компании, которому жалуешься, что плохо работает телефон. (Уж лучше пусть
меня обсчитывают.) Или когда у нас появились мыши - еще до того, как я стал
работать в нашей Фирме, лучше зарабатывать и переселился из города в
собственный дом в Коннектикуте (который я ненавижу).
Я понятия не имел, как быть с мышами. Я ни разу их не видел. Их видела
наша прислуга или только так говорила, и один раз показалось жене, будто она
видела мышь, и один раз то же самое показалось теще. А потом мыши исчезли.
Взяли да ушли. Перестали появляться. Я даже не уверен, были ли они вообще.
Мы перестали про них говорить - и они сгинули, словно их вовсе и не было.
Судя по всем заслуживающим доверия рассказам, то были мышата, и проникали
они к нам, должно быть, через решетку, которой забраны были батареи.
Поскольку сам я мышей не видел и не слышал, я относился к ним вполне
терпимо, хотя нередко замечал, что прислушиваюсь, и порой мне казалось,
будто и вправду их слышу. Но жену они приводили в трепет, она жила в вечном
страхе. Под конец потребовала, чтобы я что-то предпринял.
И вот каждый вечер мне приходилось ставить мышеловки. И каждое утро
открывать кладовки, шкафы, заглядывать за диваны, за кровати, за стоящие по
углам кресла, никогда не зная, какой там меня поджидает неприятный сюрприз,
с чего начнется мой сегодняшний день, а жена и дети с опаской заглядывали
мне через плечо. И даже если ничего неожиданного не случалось, это тоже было
пугающей неожиданностью. Противно, что все семейство ходит за мной по пятам
и так поглощено и встревожено происходящим: ведь двое моих детей очень
нервны и неустойчивы и уже и без того достаточно напуганы. Еще один мой
сын - умственно неполноценный и ничего не понимает. И даже в ту пору я,
пожалуй, не настолько любил свое семейство, чтобы мне приятна была его
близость в столь напряженные и трудные для меня минуты.
Я открывал двери, проверял мышеловки, заглядывал за мебель, за плиту,
за холодильник и никогда не знал, что увижу. Я боялся, что в мышеловку
попалась мышь, что она окажется дохлая и мне придется ее вытаскивать.
Боялся, что ни одна мышь не попалась и что каждый вечер и каждое утро надо
будет проходить через мерзкую церемонию - ставить и проверять мышеловки -
опять и опять, без конца. Однако больше всего меня страшило, что я открою