"Вера Хенриксен. Сага о королевах " - читать интересную книгу автора

Всем есть что рассказать о короле Олаве. Но никто ни о чем не спросил меня,
хотя я и могу отличить правду от вымысла. Поэтому я сама решила рассказать
все, что помню о конунге. Только тогда я смогу умереть спокойно". Тут
Рудольф оживился. Я никогда не видела его столь возбужденным. "Это очень
важно, высокочтимая госпожа, - сказал он. - Важно для всех христиан. Вы были
рядом с этим святым человеком, видели его каждый день, делили с ним радость
и горе". "Да уж, тут ничего не скажешь", - ответила с отвращением в голосе
королева Астрид. Но Рудольф ничего не заметил. "Я запишу каждое ваше
слово", - торжественно пообещал он. "Именно на это я и надеюсь. И тогда я
смогу умереть спокойно".
- Так все и было? - спрашиваю я, потому что королева Гуннхильд
задумалась и молчит. - Рудольф записал рассказ королевы Астрид?
Она чуть заметно улыбается.
- Я купила много пергамента. Так что не страшно, даже если ты будешь
записывать каждое мое слово.
- Вы хотите сказать, что Рудольф отказался писать о святом Олаве?
- Да, мы были у нее вчера, и Рудольф взял с собой принадлежности для
письма. Поначалу он быстро записывал за королевой Астрид, но постепенно жар
его утихал. По дороге домой Рудольф сказал, что больше туда не поедет. Он
считал, что королева Астрид обозлена на своего мужа и завидует ему, потому
что Бог уделил ему больше внимания, чем ей. Я рассердилась. Может, священник
и прав, но отказывать Астрид в последней милости перед смертью бесчеловечно.
Я спросила, может ли он отказать в последней просьбе умирающему. "Речь идет
о спасении ее души, - сказала я, - Неужели ты, священник, возьмешь на душу
такой грех?" Мне было приятно отплатить ему той же монетой за все угрозы.
Кроме того, я добавила: "Неужели ты думаешь, Олав Святой простит тебе, если
ты отправишь его жену в ад?" И священник задумался. "Хорошо, я выслушаю
ее, - решил он, - но я не собираюсь ничего записывать". "Но тебе совсем не
обязательно говорить королеве Астрид об этом, - сказала я. - Пусть она
думает, что ты записываешь ее рассказ по возвращении домой". "Пожалуй, я
действительно могу ей пообещать это". Мы решили, что будем слушать ее
рассказ. Но Рудольф не будет ничего записывать. И именно поэтому ты, Кефсе,
должен записать рассказ королевы Астрид с моих слов. Я буду стараться все
запоминать.
Королева Гуннхильд останавливается и потом внезапно говорит:
- Церковь объявила конунга Олава святым, но разве это может помешать
его жене оставить о нем воспоминания?
- Вы спрашиваете совета у презренного раба?
- Я забыла, что говорю с рабом, - удивленно отвечает она.
- Высокочтимая госпожа, этого вы никогда - никогда! - не должны
забывать, - говорю я.
- Это твоя вина, - быстро отвечает она. - Ты никогда не вел себя как
подобает рабу и уж меньше всего сегодня. А сейчас ты еще и поучаешь меня!
Я становлюсь перед ней на колени, но ничего не говорю.
- Встань! - приказывает она. - Вместо того, чтобы выказывать мне таким
образом преданность, лучше расскажи, кем ты был до того, как тебя захватили
викинги.
- Госпожа, - отвечаю я, проклиная свой язык, - накажите меня, но не
задавайте этого вопроса. Тот человек, которым я был, умер для всего мира,
когда меня превратили в раба. У раба Кефсе нет прошлого!