"Филипп Эриа. Семья Буссардель (Роман) " - читать интересную книгу автора

своим обязанностям, засуетилась, захлопотала, давала советы, уговаривала,
успокаивала.
- Ну, хотите, скажу вам, куда Буссардель отправился? - сказала она в
заключение. - Пошел за повивальной бабкой. Очень знающая повитуха!
- Боже мой! - со стоном сказала Лидия, и чувствовалось, что она уже
теряет силы от своих мучений. - Боже мой! Какая-то неизвестная женщина...
- Ах, нет! Моя приятельница. Сколько раз она при мне принимала роды. Во
всем Париже не найдешь такой опытной повитухи. Ей на улице Анфер золотую
медаль выдали. Успокойтесь, пожалуйста. Напрасно я с вами столько
разговариваю, утомляю вас...
Через четверть часа раздался звонок - возвратился Флоран. Батистина,
надевшая мягкие туфли, чтобы шагов ее не было слышно, прокралась по коридору
из кухни к входной двери. Флоран вошел в спальню в сопровождении повивальной
бабки. Рамело взяла ее под руку и подвела к постели. У порога стояли муж и
служанка, оба вежливо улыбались, словно хотели помочь первому знакомству
страдающей роженицы с той женщиной, которая могла избавить ее от страданий.
Лидия протянула руки к этой почтенной особе и ухватилась за ее руки,
сжимая их крепко, до боли. Таким же движением молила она о помощи и Рамело,
но на этот раз слезы полились у нее из глаз и, хотя в эту минуту схватки
отпустили ее, она не в силах была говорить.
- Полно, полно, - сказала повивальная бабка в качестве вступления. -
Давайте-ка посмотрим...
Она повернулась к Флорану и, подняв брови, многозначительно посмотрела
на него, предлагая ему этим взглядом удалиться.
- Я бы лучше остался, - сказал он. - Ну хоть пока вы осмотрите ее. Мне
хочется знать...
Вмешалась Рамело:
- Вы все будете знать. Ручаюсь. Отцу не следует быть при родах.
И она подтолкнула его к прихожей. Чувствуя себя неловко перед этим
женским ареопагом, он покорно подчинился изгнанию и вышел бочком.
"Куда же мне деваться?" - думал он в смущении, озираясь вокруг, словно
прихожая была для него местом незнакомым.
Ведь квартира еще не была свободна, и Париж еще не освободили... Весной
три австрийских офицера съехали, но добрая слава, которую улица Сент-Круа
заслужила своим радушием, привела к тому, что бюро реквизиции прислало
вместо них нового постояльца. Присланный лейтенант один занимал две комнаты,
а его денщик, исполнявший также обязанности конюха, помещался в конюшне
вместе с его верховой лошадью... Семье Буссардель по-прежнему приходилось
довольствоваться спальней и смежной с нею гардеробной.
- Посидите в гостиной, - сказала Рамело Флорану. - При таких
обстоятельствах - можно. Хотите, я поговорю с лейтенантом?
Она с решительным видом вошла в гостиную, за ней последовал Флоран.
Рамело через дверь спальни объяснила положение дел австрийцу, который еще не
лег в постель. Он тотчас вышел, застегивая на ходу свой доломан, из уважения
к хозяину и к причине его посещения. Усадив Флорана на софу, офицер тоже сел
и принялся расспрашивать его, изъясняясь по-французски с трудом и очень
медленно, но с большой словоохотливостью. Рамело, встав на скамеечку для
ног, зажгла свечи в бронзовых бра. Флоран молча смотрел на ее хлопоты и по
этим заботам о его материальных удобствах лучше понял, что положение
серьезное и, возможно, ждать придется долго; обратившись к квартиранту, он