"Филипп Эриа. Семья Буссардель (Роман) " - читать интересную книгу автора

преувеличиваете.
Он оставался рабом своего характера, он требовал доказательств,
уточнений. Время не терпело отлагательства, а Рамело приходилось все
разъяснять Флорану. Благодаря искусным действиям повивальной бабки уже
показался ребенок, то есть первый из близнецов, ибо, несомненно, должна
родиться двойня. У первого ребенка ягодичное положение, это мальчик. Но
схватки прекратились, обычными средствами больше ничего сделать нельзя,
природа отказывается помочь; мать ослабела, и от этого страдает ребенок.
Необходимо немедленное вмешательство: или пожертвовать ребенком, извлекая
его, или наложить щипцы. А наложение щипцов, когда роженица так ослабела,
изнурена, грозит ей смертью...
Но Флоран с унылой покорностью склонил голову, словно выбор решения,
который по праву и обычаям возлагался на мужа, был ему продиктован заранее
некой высшей силой. Рамело в глубокой тревоге приоткрыла дверь - посмотреть,
что творится в спальне, и тогда Флоран отшатнулся: он услыхал голос Лидии.
- Господи! - молила она задыхаясь. - Господи, сжалься надо мной! Сделай
же, сделай так, чтобы мне не мучиться больше.
Она пробормотала несколько латинских слов и вдруг в порыве отчаяния
воскликнула:
- Да помогите же мне!
Рамело схватила Флорана за плечо, с силой тряхнула его. Он закивал
головой с таким видом, будто хотел сказать: "Да, да. Я сейчас объявлю свое
решение!" Очевидно, оно уже не вызывало у него сомнений, он сомневался лишь
в том, что положение так опасно: женщины трагически относятся ко всему, что
зависит от них, сгущают краски... Наконец он собрался с духом и беззвучно
пошевелил губами. Рамело приблизилась вплотную, встала на цыпочки,
подставила ухо и, получив наконец ответ, вздрогнула. Подняв голову, она
поглядела мужу Лидии прямо в глаза и выпустила его плечо. Через мгновение
она скрылась в спальне.
- Присядьте, сударь, - сказал австриец, когда Флоран вошел в гостиную.
- Вы побледнели. Выпейте вина.
Флоран рухнул на софу, взял протянутый ему бокал. Обрадовавшись случаю
показать себя человеком сострадательным и образованным собеседником,
австрийский лейтенант не собирался молчать.
- Такие минуты, господин Буссардель, всегда являются тяжелым испытанием
- и не только для матери, но и для отца. Надеюсь, никаких осложнений нет?
Флоран ответил, что, напротив, имеются осложнения, сообщил, что будет
двойня, а неправильное положение ребенка, который первым должен появиться на
свет, вынуждает акушерку наложить щипцы.
- О-о! - протянул офицер. - Но, вероятно, акушерка у вас опытная.
Флоран уныло махнул рукой: увы, опасность исходит от тяжелого состояния
матери. На этот раз он не стал прибегать к уклончивым оборотам, а говорил
напрямик, вспоминал все, что Лидии пришлось увидеть и пережить за истекший
год, все, что заранее подготовило угрозу ее материнству. Нет, нет, он не
заблуждается: положение крайне опасное для матери. Но после такого
утверждения Флоран умолк, не сказав, как можно было бы устранить эту
опасность. И вот так установилось не правдивое, не ложное, а только туманное
объяснение рокового события, о котором отцу пришлось в дальнейшем
рассказывать много раз многим людям, и создавалось оно почти без его
стараний! - просто потому, что он кое о чем умолчал в этом первом опыте