"Филипп Эриа. Семья Буссардель (Роман) " - читать интересную книгу автора

близ улицы Вивьен, Рамело зашла в пассаж Панорамы и показала девочке лавки,
находившиеся там, повела ее в кондитерскую "Герцогиня Курляндская", угостила
засахаренными фруктами, затем они отправились домой и, убедившись, что ко
второму завтраку они не опоздают, решили пройтись по Итальянскому бульвару.
Отец никогда не приезжал к завтраку: его задерживали дела на бирже.
Рамело пришлось ждать до вечера. Как только он возвратился, она пошла вслед
за ним в его комнату, где уже заранее была зажжена лампа, и заперлась с ним.
Снимая с него редингот, подвигая ему стул, подавая мягкие туфли, а затем
домашнюю куртку, как это делала когда-то Лидия, она заговорила с ним.
- Буссардель, - сказала она, - мне очень жаль докучать вам сразу же,
как только вы сняли сапоги, но придется вам все-таки наказать кое-кого, и
притом не мешкая.
- Да что такое, боже ты мой! Из-за вчерашней неприятности? Ведь
мальчиков наказали. Разве этого еще мало? Не стоит раздувать...
Рамело прервала его, пожимая плечами:
- Разве это в моих привычках - сочинять романы? Послушайте меня: надо
сейчас же дать расчет Батистине.
- Батистине? Да что вы, Рамело? Подумайте хорошенько. Ведь она
воплощенная преданность!
- Согласна с вами. Преданная... в известном смысле. И все-таки надо ее
рассчитать. Вы сами это скажете, когда вы слушаете меня.
Флоран с досадливым видом покачал головой.
- Хорошо. Я уверен, что вы говорите так не зря, у вас, несомненно, есть
серьезные причины, я знаю, что вы выше кухонных раздоров. Но по крайней мере
сами объяснитесь с Батистиной. Прошу вас. Избавьте меня от этой
неприятности. А что же она все-таки сделала?
- Да просто она ненавидит близнецов.
- Что?! - воскликнул Флоран.
И сразу настало молчание. Рамело выждала, пока брошенное обвинение
сделает свое дело. Она уселась напротив отца и, достав из кармана передника
вязанье (она ни минуты не умела оставаться праздной), заговорила:
- Вот уж года три, как я это подозреваю. А нынешней зимой ведь это
прямо в глаза бросается. Не может быть, чтобы вы ничего не замечали. А если
не замечали, то только вы один. Да еще она сама, должно быть, бедная девка,
не сознает, что с ней творится... Ну, вспомните-ка хорошенько: у Батистины
никогда не было ни капельки терпения с близнецами. Только ворчит, только
кричит! Девочкам она что угодно прощает, а уж малышам!.. Не любит и кончено.
Но прежде-то она только бранила их, это еще можно было переносить...
- А на этот раз?
- А на этот раз нянюшка набросилась на ваших сыновей как сумасшедшая и
по-настоящему избила их, хотя они не заслуживали даже упрека, ведь это Жюли
устроила пожар.
- Жюли?
- Именно она, Буссардель. Наша детка лгать не умеет, она вчера вечером
во всем мне призналась, а Батистина, как услышала, стала говорить совсем
другое. Я все эти разговоры прекратила, а нынче утром взяла с собою девочку
в город. Мы поговорили с ней один на один, и она мне все рассказала
подробнейшим образом. Ведь это ей взбрело в голову зажечь костер, и она
собственными своими руками разожгла его. И любопытнее всего, что мальчики
отговаривали ее! Но уж когда ей захочется потешить их какой-нибудь комедией,