"Филипп Эриа. Семья Буссардель (Роман) " - читать интересную книгу автора

ее не утихомиришь - сущий бесенок! Что дальше было - вы знаете. Как только
пожар погасили, Батистина не стала слушать ни Жюли, ни малышей, а отдалась
чувству лютой злобы. Я, конечно, расспросила и Жозефу, и она подтвердила,
что вчера эта несчастная сама себя не помнила.
- Да, ее действительно необходимо уволить, - раздумчиво произнес Флоран
после короткого молчания.
- Ну вот...
Рамело обмотала клубок шерсти вязаньем, проткнула все спицей и,
наклонившись вперед, уперлась руками в колени, словно собираясь встать со
стула.
- А как вы решаете? Мне ей сказать, что она уволена?
- Нет, нет! Я просил вас об этом, когда не знал всех обстоятельств и не
представлял себе их значения... Я сам с ней поговорю нынче же вечером, после
ужина.
Батистина тихо вошла в комнату, потупив глаза, бессильно уронив руки, и
Флоран сразу догадался, что она понимает, зачем ее позвал хозяин и почему
принимает наедине. Он чувствовал облегчение: это упрощало задачу, можно было
обойтись без предисловия. Батистина остановилась перед ним. Молча ждала.
Флоран, уже понаторевший в своем ремесле, без труда справлявшийся в споре с
сильными противниками, так хорошо умевший держать речь в совете финансистов,
тут не решался заговорить, смущаясь перед этой молодой служанкой. Столько
лет она прожила в его доме, он всегда считал ее простушкой, и вдруг
оказалось, что у этой невежественной деревенской девушки сложная душа.
Такого рода открытие сбивало его с толку еще более чем нежданное
происшествие, ибо подобные сюрпризы вызывали у него сомнения в правильности
своих суждений. "Скажу напрямик, - подумал он, - так лучше всего".
- Голубушка, нам придется расстаться с вами.
Как он и ожидал, Батистина ничего не ответила. Ее молчание можно было
истолковать по-разному, у Флорана оно, во всяком случае, вызывало чувство
своей правоты, и он не мог удержаться - стал разъяснять причины объявленного
решения.
- Вы, конечно, сами понимаете, дольше так продолжаться не может. Давно
уже я, к глубокому своему огорчению, убедился, что вы не любите наших
близнецов. А я-то доверил эти невинные существа вашим заботам!.. Бедняжки
дети! Ведь они на ваших глазах родились!..
- Вот именно! - с горячностью воскликнула Батистина.
Голос у нее оборвался, она больше ничего не могла сказать, - быть
может, испугалась своей дерзости и, закрыв лицо руками, громко зарыдала.
Флоран встал с кресла, подошел к низкому окну, затем направился к алькову, а
затем снова зашагал к окну и посмотрел на улицу. Ему показалось, что он
открыл в поведении Батистины нечто утешительное, дававшее ему возможность
вновь обрести душевное равновесие. По-видимому, Батистина, которая когда-то
оказалась свидетельницей трагедии, считала виновниками смерти матери только
близнецов.
Служанка немного успокоилась, вытерла глаза и шумно высморкалась, как
обычно это делают крестьянки, когда пользуются носовым платком. Воспоминания
ее цеплялись одно за другое:
- Я так любила покойную барыню.
Опять рыдания прервали ее слова. Она не пыталась сдерживать свои
чувства.