"Джеймс Хэрриот. О всех созданиях - прекрасных и удивительных" - читать интересную книгу автора

быстрой собакой.


4

Это была моя третья весна в йоркширских холмах, и она ничем не
отличалась от двух предыдущих - и всех последующих. В том смысле, в каком
представляется это время года деревенскому ветеринару: оглушительный шум
овчарен, басистое блеяние маток, пронзительное, требовательное блеяние
ягнят. Для меня оно всегда было возвещением, что зима кончилась и наступает
новая пора, - это блеяние, и пронизывающий йоркширский ветер, и беспощадно
яркий солнечный свет, заливающий обнаженные склоны.
А над травянистым откосом на вершине - овчарня, сложенная из
прессованных тюков соломы, эдакий длинный коридор, перегороженный на
множество квадратных закутков, по одному на матку с ее ягнятами, и я словно
вижу, как в дальнем конце возникает Роб Бенсон с двумя ведрами корма. Роб
трудился не покладая рук. Весной он месяца полтора не ложился в кровать.
Вечером, может быть, снимал сапоги и задремывал у очага на кухне, но других
пастухов, кроме самого себя, у него не было, и он предпочитал надолго овец
одних не оставлять.
- У меня нынче для вас парочка дел, Джим! - Побуревшее, обветренное
лицо расплылось в ухмылке.- Оно, конечно, мне не вы сами требуетесь, а эта
вот ваша дамская ручка, да поскорее.
Он повел меня в загон побольше, где было несколько овец. При нашем
появлении они метнулись в разные стороны, но Роб ловко ухватил одну за
шерсть.
- Вот с нее и начнем. Сами видите, тут прохлаждаться некогда!
Я приподнял мохнатый хвост и ахнул. Там торчала голова ягненка, крепко
зажатая за ушами. Она чудовищно распухла и казалась вдвое больше нормальной.
Глаза превратились в крохотные щелочки посреди сплошного отека, изо рта
вываливался лиловый вздутый язык.
- Н-да, видывал я такие головы, Роб, но все-таки поменьше!
- Малыш шел ногами вперед. А я чуток замешкался. Всегото на час и
отлучился, и вдруг эдакий футбольный мяч! Одна минута - и вот вам. Конечно,
ему ноги надо повернуть, да куда мне с такими лапищами! - И он растопырил
мозолистые пальцы, загрубелые от долгих лет тяжелого труда.
Тем временем я сбросил пиджак и закатал рукава рубашки, а ветер бритвой
прошелся по моей ежащейся коже. Быстро намылив пальцы, я попытался нащупать
слабину у шеи ягненка. На миг его глазенки открылись и уныло посмотрели на
меня.
- Ну, во всяком случае, он жив,- сказал я.- Но чувствует себя хуже
некуда и сам выбраться не может.
Легонько щупая, я обнаружил под горлом узкую щель и решил попробовать.
Вот тут от моей "дамской ручки" был большой прок и каждую весну я благодарил
за нее бога. Ягнящейся овце она не причиняла особого беспокойства, а это
было важнее всего: хотя овцы и закалены жизнью под открытым небом, они не
выносят грубого обхождения.
Осторожно-осторожно я пробрался по курчавой шейке к плечу. Еще немножко
- и мне удалось зацепить пальцем ножку и подтянуть ее до гибкого сустава.
Еще один осторожный маневр - и, ухватив раздвоенное копытце, я бережно