"Джеймс Хэрриот. О всех созданиях - прекрасных и удивительных" - читать интересную книгу автора

камни, я с тоской оглядывал пастбище. Все оказалось даже хуже, чем я
опасался. Пологий травянистый склон был усеян неподвижно лежащими овцами -
пятьдесят с лишним мохнатых кочек на зеленом фоне.
Роб стоял у калитки с внутренней стороны. Он даже не обернулся ко мне и
только мотнул головой.
- Скажите, что с ними по-вашему. Я боюсь туда идти.
Оставив его, я пошел бродить по выгону среди неподвижных овец,
приподнимая их ноги, раздвигая шерсть на шее. Некоторые были в глубоком
обмороке, другие в коматозном состоянии. И ни одна не могла удержаться на
ногах. Но чем больше я их осматривал, тем сильнее становилось мое
недоумение. В конце концов я крикнул фермеру:
- Роб, идите-ка сюда! Странно что-то! Вот взгляните, - продолжал я,
когда он нерешительно приблизился. - Ни единой раны, нигде ни капли крови,
а они все лежат пластом. Я ничего не понимаю.
Роб нагнулся, осторожно приподнял бессильно поникшую голову и сказал:
- Верно! Так что же это с ними?
Я не нашел, что ответить, но в глубине моего сознания уже затренькал
маленький колокольчик. Овца, над которой нагибался фермер, выглядела как-то
уж очень знакомо. В отличие от большинства она кое-как оперлась на грудь,
глядя перед собой пустыми глазами, не замечая ничего вокруг, но... эта пьяно
мотающаяся голова... жидкие выделения из ноздрей... Я же все это видел
прежде! Я встал на колени, наклонился к ее морде, услышал легкое попыхивание
в дыхании, почти хрип - и понял все.
- Кальциевая недостаточность! - крикнул я и припустил вниз по склону
к машине.
- Какого черта? - спросил Роб, держась наравне со мной.- Это же
после окота бывает, так ведь?
- Так-то так, - пропыхтел я. - Но причиной может быть и внезапное
перенапряжение сил, и испуг.
- В первый раз слышу! - сказал Роб. - Как это происходит-то?
Но я предпочел поберечь дыхание. Не читать же сейчас лекцию о
последствиях внезапного расстройства функции околощитовидных желез! Меня
больше занимала мысль, хватит ли в моем багажнике кальция на пятьдесят овец.
Каким облегчением было увидеть длинный ряд круглых жестяных крышечек,
выглядывающих из картонки! Видимо, я совсем недавно пополнил свой запас.
Первой овце я ввел кальций в вену, чтобы проверить свой диагноз - на
овец кальций действует молниеносно, - и с тихим торжеством следил, как она
вдруг заморгала, вздрогнула и попробовала перевалиться на грудь.
- Остальным будем вводить под кожу, так быстрее, - сказал я.
Мы пошли по лугу. Роб вытягивал ногу очередной овцы так, чтобы удобно
было воткнуть иглу в пролысину под суставом, и к тому времени, когда мы
добрались до половины склона, овцы внизу уже встали и тянули головы к
кормушкам.
Это был один из самых приятных случаев в моей практике. Пусть никаких
особых сложностей он не представлял, но это волшебное преображение! От
отчаяния к надежде, от смерти - к жизни, и за какие-то считанные минуты!
Я уже убирал пустые флаконы в багажник, когда Роб, наконец, заговорил.
Он с изумлением следил, как выше по склону встает на ноги последняя овца.
- Я вам вот что скажу, Джим. В первый раз я такое видел. И уж одно мне
вовсе не понятно. - Он повернулся ко мне, и его выдубленное всеми ветрами