"Джеймс Хэрриот. О всех созданиях - прекрасных и удивительных" - читать интересную книгу автора

лицо сморщилось в гримасе недоумения. - Собака собакой, только отчего все
чертово стадо вдруг полегло?
- Роб, - ответил я, - представления не имею.
И тридцать лет спустя я ничего другого ответить не мог бы, и до сих пор
не знаю, отчего вдруг полегло все чертово стадо.
Я подумал, что Робу пока довольно его тревог, и не стал упоминать, какие еще
последствия могут иметь забавы овчарки. А потому не удивился, когда мне
позвонили с фермы Бенсона на той же неделе.
Мы с Робом вновь встретились на склоне, и тот же ветер бушевал над
овечьим загоном из соломенных тюков. Ягнята появлялись на свет один за
другим, и шум стоял совсем уж оглушительный. Роб подвел меня к моей
пациентке.
- Сдается, в брюхе у нее полно дохлых ягнят, - сказал он, кивая на
овцу, чьи бока раздувались от тяжелого дыхания, а голова поникла. Она стояла
неподвижно и даже не шевельнулась при моем приближении. Ей действительно
было скверно, а когда на меня пахнуло запахом разложения, я понял, что
фермер не ошибся.
- Ну, после такой гонки это неудивительно, - сказал я. - Но
поглядим, что удастся сделать.
Такое родовспоможение лишено всякой прелести, но надо было спасать
овцу. Трупики ягнят раздулись от газов, и мне пришлось пустить в ход
скальпель, чтобы сначала удалить передние ноги, а уж потом осторожно извлечь
маленькое тельце, как можно меньше травмируя овцу. Когда я кончил, ее голова
почти касалась земли, дышала она часто и тяжело и скрипела зубами. А мне
нечем было ей помочь. Другое дело, если бы я мог подложить ей
новорожденного, чтобы она его облизала и ощутила интерес к жизни. Не
помешала бы и инъекция пенициллина. Но шел 1939 год, и антибиотики все еще
принадлежали будущему, правда, не очень далекому.
- Навряд ли она выдюжит, - буркнул Роб. - А больше ничем ей помочь
нельзя?
- Ну, введу ей парочку пессариев, сделаю инъекцию, хотя спасительное
новорожденного ягненка для нее лекарства нет. Вы ведь лучше меня знаете, что
овцы в таком состоянии обычно не выживают, если им не о ком заботиться. А
лишнего ягненка подпустить к ней у вас не найдется?
- Сейчас нету. А ждать ведь нельзя. Завтра уже поздно будет.
И тут мой взгляд упал на ягненка. Это был Герберт, сирота при живой
матери. Узнать его было нетрудно: он бродил от овцы к овце в надежде на
глоток-другой молока.
- Э-эй! А малыша она не примет, как по-вашему? - спросил я фермера.
- Да навряд ли, - сказал он с сомнением в голосе.- Всетаки он
подрос. Ему третья неделя идет, а им подавай новорожденных.
- Так ведь попытка не пытка, верно? Может, испробуем старинную уловку?
Роб улыбнулся.
- Ладно! Хуже все равно не будет. Да и он совсем замухрышка. Иной
новорожденный покрупнее будет. Поотстал от ровесников-то.
Он вытащил складной нож, быстро ободрал мертвого ягненка и, положив
шкурку на спину Герберта, завязал ее под худыми ребрышками.
- Бедняга! - пробормотал он. - Кожа да кости. Если не получится,
запру его с теми, кого мы из бутылочки кормим.
Кончив, он отпустил Герберта, и этот неукротимый ягненок тут же подлез