"Джон Херси. Возлюбивший войну (про войну)" - читать интересную книгу автора

может, что потихоньку пользовался искусственным солнцем.
Дребезжащим голосом, словно в горле у него перекатывалась мелкая дробь,
он добавил:
- Любопытство до добра не доведет.
- Заткнись! - огрызнулся я.
Мерчент был специалистом-зенитчиком, и, вспомнив об этом, я подумал,
что не хотел бы погибнуть от зенитного огня, как, впрочем, и от любопытства.
С конца июля, после того как погиб Кид Линч, а Дэфни открыла мне глаза и я
заключил сепаратный мир с противником, мне особенно хотелось жить и взять от
жизни все, что можно. Никакого упоминания о смерти. Бронзовые губы Мерчента
скривились в дружелюбной усмешке, но я не поверил ей.
Я отошел на пять-шесть рядов, и тут Мерроу схватил меня за плечо,
втащил между стульями и усадил рядом с собой.
- Доброе утро, - сказал я. - Надеюсь, тебе удалось выспаться в прошлую
ночь.
Не обращая внимания на мою иронию, Базз принялся болтать о какой-то
официантке, к которой он хотел пристроиться, но мне внезапно потребовалось
выйти.
Уборная барака представляла собой нечто ужасное - содержимое корзинок
не выбрасывалось и не дезинфицировалось со времен битвы при Гастингсе;
туалетной бумаги, конечно, не было и в помине, ее заменяли бланки отчетности
о рейдах.
Когда я вернулся, помещение со сводчатым потолком было уже заполнено.
Мерроу сохранил для меня место, а вскоре появился старина Бинз и сказал:
"Ну, хорошо", после чего в бараке стало тихо, как в церкви.
Высокому, изнуренному на вид Старику было двадцать девять лет; он стоял
и что-то пережевывал; умный и решительный, он вполне устраивал нас как
командир. В это утро, после того как Дэфни накануне помогла мне понять, что
такое "храбрость" Мерроу, я по-новому, более скептически смотрел на нашего
знаменитого полковника Бинза. Я вспомнил, как воспринял Мерроу в середине
июля - мы тогда только что возвратились из дома отдыха - весть о том, что
Бинз через его голову (так думал Мерроу) получил повышение; они напоминали
пару бойцовых петухов, готовых вот-вот ринуться друг на друга. Есть ли
какая-нибудь разница между Бинзом и Мерроу? Я заерзал на стуле. Мне
хотелось, чтобы срок моего пребывания в Англии закончился как можно скорее.
В отличие от большинства других командиров групп, которые обычно сами
выступали с анализом предстоящего боевого вылета, Бинз не стремился
воспользоваться своим правом. Он знал, что читает вслух, как первоклассник -
запинаясь и коверкая слова, и потому, выпалив несколько фраз, уступил место
начальнику разведывательного отделения нашего штаба Стиву Мэрике, у которого
язык был подвешен куда лучше. Все это не умаляло авторитета Бинза в глазах
летчиков, они восхищались им и прозвали Великой Гранитной Челюстью.
Мэрике поднялся; в одной руке он держал черный блокнот; из-под другой
торчала, как стек, указка. Мэрике стоял, выпрямившись и поджав губы; то
немногое, что сохранилось от его шевелюры, было напомажено, лоб странно
блестел, словно покрытый алюминиевой фольгой. Мы внимательно всматривались в
лицо Стива - так школьники во время экзаменов изучают лицо преподавателя,
когда он входит в класс с текстом контрольной работы, пытаясь по его
выражению угадать, сложной она окажется или простой; но лицо Мэрике ничего
не выражало. Человек-тайна. Целый день и большую часть ночи он сидел и