"Джон Херси. Возлюбивший войну (про войну)" - читать интересную книгу автора

вспомнить лишь открытое, честное лицо томимого жаждой юноши из Небраски.
- На этот раз в рейде будут участвовать два крупных соединения, -
продолжал Мэрике; он стоял выпрямившись, и в свете прожекторов его словно
покрытый фольгой лоб, лысая макушка и напомаженные волосы, казалось,
излучали сияние. - Это более обещающий план, чем предыдущие. Крупное
подразделение Н-ского авиакрыла вылетает первым, его целью будет Регенсбург,
недалеко от Швайнфурта, затем оно направится через Средиземное море на базы
в Северной Африке. (Восклицание, пожатие плеч в кожаных куртках). Самолеты
нашего крыла вторгнутся на территорию противника через десять минут после
первого соединения, совершат налет на Швайнфурт и тем же маршрутом вернутся
обратно. Основные силы истребителей прикрытия придаются соединению,
направляющемуся на Регенсбург, поскольку предполагается, что оно встретит
наибольшее сопротивление (крепкие словечки, выражающие удовлетворение). -
Мэрике поднял указку с уверенностью дирижера симфонического оркестра и
полуобернулся к карте. - Наше соединение двумя группами, в составе двух
авиакрыльев каждая, пересечет побережье Голландии вот здесь в ноль плюс
девять и в ноль плюс двадцать один. Разрыв во времени необходим потому, что
самолеты регенсбургского соединения будут оборудованы запасными топливными
баками и, следовательно, не смогут развить такую же скорость, как мы...
Меня, собственно, почти не волновало, сократится или нет выпуск
истребителей противника в результате нашего рейда. Это был мой предпоследний
вылет, затем предстояло возвращение на родину, так что любой результат
бомбардировки шарикоподшипниковых заводов Швайнфурта уже ничем не мог мне
помочь.
Да и что вообще могло мне помочь?
Зачем только я спросил Дэфни о часах, проведенных ею с Мерроу? Я сидел
на краю ее кровати и обратился к ней с этим вопросом, о чем остро сожалел
потом, бессильный что-либо исправить, - сидел на ее кровати в унылой
комнате, где она так часто, когда ее сердце билось в такт с моим, гнала от
меня мрачные предчувствия ("А может, этот вылет будет последним?", и как бы
явственно ни ощущал я дыхание опасности, какую бы ни чувствовал усталость,
Дэфни с ее отзывчивостью умела вернуть мне бодрость, и казалось, все, чего
жажду я, так же сильно жаждет и она, и что мне нужно вспомнить, чего я хочу,
чтобы удовлетворить и ее желание, и мы сливались в одно существо, охваченные
одной и той же страстью. Я сидел на краю ее железной кровати и задал ей
вопрос, а она посмотрела на меня так, словно нам предстояло расстаться,
кивнула и воскликнула: "Нет, нет! Подожди!" Какое-то слово, похожее на
короткий кашель или рыдание, вырвалось у меня, поэтому я не слышал ее
возгласа, означавшего, что ей нужно многое мне сказать; я хотел знать лишь
одно: почему? Она просто сказала, что во всем свете обожает только меня
одного. Но бесполезно было говорить мне это. Я был глух. Много позже, после
того как она приготовила кофе и я успокоился, она рассказала о моем
командире все, даже слишком много. О Мерроу-любовнике. О том, что он в
действительности любил.
Мэрике заговорил об отвлекающих операциях - "митчеллы", "бомфуны" и
"тайфуны" нанесут удар в районах Амстердама, Военсдрехта и Лилля. Мэрике
сообщил, что соединению, направляющемуся на Регенсбург, придаются
истребители П-47, а первую нашу группу будут сопровождать только четыре
эскадрильи английских "Спит-9"; все это время я механически делал заметки,
однако моя рука так дрожала, что я с трудом выводил буквы. Мерроу сидел на