"Джон Херси. Возлюбивший войну (про войну)" - читать интересную книгу автора

Подошел транспортер, на котором обычно перевозилось оружие, и наши
сержанты вскарабкались в него.
- Кто-нибудь будет осматривать мою машину? - спросил Мерроу.
С губ полковника сорвалось какое-то мычание, - возможно, оно ознчало
смех.
- Вашу машину? Эта "летающая крепость" направляется на модификацию, а
как только ее переделают, летать на ней буду я. Ваша машина... Ха!
- А мне чхать. Если потребуется, я соглашусь летать даже на раскладной
койке, - пожал плечами Мерроу.
"Раскладная койка" показалась мне вещью соблазнительной; я совершенно
измотался. Часть пути я провел, свернувшись клубком под коричневым одеялом
на груде мешков и рюкзаков в "теплице" бомбардира, дрожа и пытаясь читать
растрепанный экземпляр "Ночного полета", книгу, которую несколько лет назад
взял в библиотеке Донкентауна, да так и не вернул, а потом, побывав дома в
отпуске, захватил с собой; я читал до тех пор, пока вибрация, рожденная
четырьмя моторами "райтциклон", не передалась моим глазам и сетчатка не
превратилась в наждачную бумагу, стиравшую слова, так что вместо страницы я
видел лишь сплошное квадратное пятно. Тоскливо, тоскливо было там, в высоте,
над бескрайним морем, на настоящей войне, казавшейся в дни обучения далекой
и нереальной, как в сказке.
Однако Мерроу говорил о нашем полете в таком пренебрежительном тоне,
что невольно заставлял думать, будто мы совершили обычный учебный полет над
аэродромом Лоури-филд в светло-голубом, как крыло сойки, небе. Энергия и
хвастовство Мерроу действовали, как некое тонизирующее и укрепляющее
средство. Он заставлял забывать, что на тебе лежит проклятие; оставалось
лишь посмеиваться да принимать горделивый вид.
Полковник Уэлен направился к зданию штаба, в двух милях отсюда, и когда
мы ехали по заасфальтированной, залитой грязью дороге, дождь внезапно
перестал, облака рассеялись, как толпа зрителей после матча, и вскоре в
разрывах между ними показались куски голубого неба, а потом перед нами
открылась широкая панорама аэродрома Пайк-Райлинг.
Как взволновало меня это зрелище!
Внутри гигантской пятимильной петли рулежной дорожки, обегавшей
аэродром, лежал треугольник бетонных взлетно-посадочных полос, каждая в милю
длиной, и все это пространство, если не считать внешнего кольца грязи, по
которому мы ехали, представляло собой огромный луг, покрытый даже сейчас, в
начале марта, манящим ярко-зеленым ковром. Севернее, ближе к площадке, где
стоял наш самолет, виднелся лес с оголенными деревьями, нечто похожее на
искусственный парк, и часть особняка, где расположился штаб авиационного
крыла - "словно банда вельмож, будь они прокляты!", как выразился полковник,
не скрывая обычной ненависти строевиков к высшему начальству. Перед нами, к
югу от взлетно-посадочных полос, стояло похожее на ящик здание, раскрашенное
в камуфляжные цвета и увенчанное застекленной надстройкой и черным кубом
цистерны для воды с огромным, футов восьми, номером "79". К нему мы и
направлялись. Вокруг командно-диспетчерской вышки, подобно пустым банкам
из-под пива, раскинулось несколько бараков "Ниссен", а за вышкой тянулся ряд
зданий фабричного типа, - по словам полковника, в них размещались ремонтная
и оружейная мастерские и вспомогательные службы.
Отсюда, издали, вид этих зловещих, приземистых построек, казавшихся,
как и полковник, утомленными и много испытавшими, наполнял меня нетерпеливым