"Джорджетт Хейер. Запретные желания " - читать интересную книгу автора

- Вздор! В ридикюле было безопаснее. Надеюсь, вы никому не сказали - в
смысле, другим слугам, - что его украли? А то им может быть очень, очень
неловко... вдруг они решат, что их подозревают в краже...
- Я не сказала ни слова ни одной живой душе, - объявила Саттон,
выпрямившись как истукан. - Я сочла совершенно неуместным, миледи, сообщить
об этом кому-то прежде, чем скажу вам.
- Я очень рада. Дело в том, что я собираюсь надеть его, когда мы будем
давать бал. Я подумала, что оно будет неплохо смотреться с зеленым газовым
платьем. И вот... я примерила его - когда это было? - да, в прошлый
четверг, вы как раз ездили к вашей сестре! - и мне показалось, что застежка
не в порядке. Поэтому я отнесла его к Джеффри.
- Что ж, миледи, - сказала Саттон, быстро обретя свою всегдашнюю
уравновешенность, - у меня просто гора с плеч свалилась, я рада узнать, что
напрасно тревожилась. Пожалуй, никогда в жизни я не была так близка к тому,
чтобы со мной сделался удар.
Она плотно сжала губы, сделала натужный реверанс и вышла в соседнюю
комнату, чтобы достать вечернее платье из индийского муслина.
Нелл попыталась встать со стула, но колени ее дрожали, и она снова
села. Ей удалось немного отсрочить неминуемое разоблачение, но что делать
дальше - она не имела представления и еще долго не могла заставить думать
свой потрясенный мозг. Перед ней проплывали только совершенно ненужные
картины: вот она достает из тайника ожерелье, чтобы показать Дайзарту, - о,
много месяцев назад! Вот Дайзарт сидит за этим самым столом и пишет ей, что
не брал ее сапфиров и вообще ничего другого из ее любимых вещей. Вот лицо
Кардросса, когда он так резко говорил с ней о Дайзарте и потом внезапно
оборвал свою речь... Она глухо застонала и прикрыла глаза рукой. Дайзарт
знал, что ей не нравится ожерелье Кардроссов, но как он мог решить, что это
ее собственность и что она может распоряжаться им по своему желанию? Или
ему все равно?
Бесполезно было задавать себе такие вопросы; ответить на них мог
только Дайзарт. И тут же вставал другой, куда более важный вопрос: где
Дайзарт? Поначалу его отъезд из Лондона казался ей необъяснимым, но теперь
ей пришло в голову, что продавать или закладывать ее ожерелье в Лондоне
слишком опасно. Она мало разбиралась в таких вещах, но полагала, что это
очень известное украшение и конечно же тот, кто видел его, не мог бы
спутать его ни с чем другим. Оно было сделано давным-давно, еще во времена
Елизаветы, для кого-то из тогдашних Кардроссов, который подарил его своей
невесте, и оно фигурировало на многих семейных портретах. Это была
искуснейшая работа: камни были собраны в виде цветов и листьев, и каждый
цветок дрожал на кончике тончайшей золотой нити. Нелл всего два раза
надевала его, и хотя оно вызывало всеобщее восхищение и немалое любопытство
(потому что никто не понимал, как цветы из драгоценных камней могут
держаться на расстоянии полудюйма от груди Нелл и почему они кивают и
дрожат при каждом ее движении), она знала, что на самом деле ожерелье не
идет ей: в нем было слишком много камней, слишком много крученого золота у
оснований каменных цветов, слишком много листьев из сверкающих изумрудов.
Однажды она сказала Кардроссу, что надо бы отдать его в музей. Он
согласился, что самое подходящее место для него - стеклянная витрина, но
ему хотелось, чтобы она надевала его на придворные балы, и потому ожерелье
так и не попало в музей. Оно не выставлялось публично, но Нелл полагала,